Ладакх: Тибетские Хроники: Большой Камень.

Жизнь постоянно преподносит сюрпризы, учит, пространство беседует, непрерывно беседует  совпадениями– не отвлечься на себя, чуть шаг не в сторону – направляет, корректирует, иногда – мягко-намеками, иногда – однозначно-прямолинейно, не свернуть, не задуматься, только в нужном направлении.

Гест, в котором я живу называется Каруна.
Ну, в общем-то гестом он был раньше, сейчас – обычный дом, просто весь второй этаж – мой, других постояльцев в доме больше нет.
Геста нет, а название дома – осталось, так и висит табличка на моем этаже.
До меня многое доходит не сразу, ну вот только в этом году я узнала, что само слово «Каруна» означает «Сострадание».
Ок.
В августе этого года однажды проснулась от того, что за моим окном что-то таскали, двигали, шумели, пылили.
У нас обычно очень тихо.
Выглядываю за окно – ого, кажется стройка началась?
Под самим окном – роют яму, напротив – достраивают над магазином, выходящим на улицу – второй этаж.
Однако.
Подошла к Султиму – это глава, хозяин дома, спрашиваю – Стройка? Надолго?
Султим радостно кивает головой – Да, Илона, строиться начались.
Ну, ладно.
Третий день стройки стал для меня эпогеем моего эмоционального страдания : в яме, которую копали под моим окном, так не кстати обнаружился камень – метра три на три, ну вот каменистая тут земля.
Камень разбивали вручную: тынь-тынь-тынь с семи утра до шести вечера – колья вбивали и методично так по кольям это тынь-тынь-тынь.
Первый день я как-то перетерпела, а на второй уже начала буянить кинестетика – если даже уйти от звука – вибрации на весь дом.
Не выдержала, спустилась к Султиму, позвала к себе – а то он и так не видит что во дворе происходит.
Стоим на моей кухне, у окна , разговариваем – я Султиму объясняю, что совсем вымотана тынь-тынем.
Да – отвечает - знаю – у самого голова болит, но что делать? – рабочие обещали за три дня все разобрать, шум прекратиться, дальше тише будет.
Я раздражена, измотана, обижена – спрашиваю Султима: почему ты меня не предупредил, что такой кошмар будет? Ну, у тебя все-таки гест – вот ты бы не поселил никого сюда сейчас. Меня-то ты почему заранее не предупредил?
Султим, не задумываясь, отвечает: ты, Илона – член семьи, ты – моя семья, чего тебя предупреждать?
По-разному я отнеслась к этим словам тогда, надо сказать, что по-началу восприняла их с двойным ощущением: ого, член семьи и второе – ну, разве с членов семьи деньги за постой-то берут?
С одной стороны – потеплело на душе, с другой – глумливая фраза.
Это  хорошо, что о деньгах тогда задумалась , позже через пару дней тогдашнее скандальное размышление помогло, деньги-то они замечательный показатель энергообмена,  давно стоило к этой теме вплотную подобраться.
В общем изо всех сил и с разгону – попала в то, что называется субкультуральная разница восприятия реальностей.
Последующие сутки прошли ярко, насыщенно и напряженно: я страдала, мучилась звуками, обижалась, возмущалась, подняла на ноги леховских друзей – искала новый дом, обсудила-пожаловалась на ситуацию европейским друзьям.
Надо заметить, что когда во мне начинает кипеть и бурлить – я успеваю за очень короткое время сделать сильно многое, энергии тут хватает вполне – ее бы и в мирных целях:).
Новый дом даже успели найти – хороший, совсем новый, европейский, в самом центре Леха.
Необжитый слегка, но и это решаемо.
И именно в тот момент, когда ходила по новому дому, почувствовала, что совсем не хочу  в новую семью, что с Султимом уже действительно дома,  многое может измениться в жизни, а у Султима  я – дома, надежно мне тут.

Вечером, валяясь в кухне на подушках – низкие чайные столики, а возле стен – набитые травой матрасы, застеленные ковриками, едим мы сидя на них, стульев и высоких столов здесь нету, так вот – валяясь на кухне , разглядывая стены и невротизируясь ожиданием завтрашнего заключительного тынь-тыня с Большим Камнем, вдруг поймала неожиданную мысль в  своей собственной голове: а надо бы поговорить с Султимом и сделать косметику – побелить стены на моем этаже.
Осозналось то, о чем я думаю не сразу: сначала я успела конструктивно запланировать свой приезд следующей весной сюда пораньше – чтобы было время на мой ремонт, поразмышлять – какими красками какую комнату, чего убрать со стен, как разрисовать ящички…
Стоп. Ремонт? Мне строительства мало? Куда я включилась?
Надо сказать, что мои собственные мысли на тот момент меня несколько мягко-говоря удивили – ну, с логикой у меня всегда не совсем замечательно было, но не настолько же?
Сюда же добавить, что семейство мои состояния-раздражения прекрасно чувствует, и тоже переживало по этому поводу  - настроение витало в воздухе, сочилось всеми щелями в доме.
Со своей стороны они пытались облегчить мою жизнь как могли: Ама поливала из шланга место раскопки и убийства Большого Камня – так пыли меньше, убиралась вечерами на моем этаже, Султим уселся на стуле перед ямой – в непосредственной близости от тынь-тыня и суточно контролировал работу по валуну – рабочим не отвлечься – работали весьма эффективно, старшие женщины – всячески переживали ситуацию со мной, ох как они тогда на меня смотрели – сплошная Каруна.
В воздухе дома и без того пыльном повисла весьма специфическая атмосферность напряженности.
Я продолжала мучиться фразой Султима: «… потому что, Илона – ты член семьи…».
В такие моменты меня спасет то, что мучиться долго – я не умею.
На следующий день я не выдержу, позвоню Сонаму, скажу, что срочно-срочно-срочно надо встретиться в Пенгвине (любимое кафе) на ланче, и когда он приедет – задам ему этот вопрос – про члена семьи.
Выглядеть это будет примерно так: Почему он меня не предупредил? Почему он сейчас говорит, что я член семьи? Разве это честно?
Сонам поулыбается мне, согласится – что да, нехорошо, а потом скажет фразу, которая сильно изменит мое восприятие ситуации с Большим Камнем:
«Илона, тебя уже воспринимают как ладакхи, именно поэтому тебя не предупредили. Остальных – выселили заранее, а тебя – действительно воспринимают как члена семьи».
Я удивлюсь Сонаму ответным вопросом – быстрым и конструктивным, эмоции моментально уйдут на второй план - я пойму, что действительно чего-то не уловила: «Скажи, а если бы ты  жил в этом доме и начался бы констракшен – тебе бы мешали эти звуки и присутствие людей?»
«Нет – скажет Сонам - совершенно никак бы не реагировал, ну шумят и что?»
Опачки.

Ну, да – я знала, что в Индии – весьма наплевательски с точки зрения европейцев относятся к звукам:  рано утром начинаются пуджи под барабанную дробь и трубы, никто особенно не пытается не шуметь,  приезжающих сюда европейцев это часто раздражает. И тогда я говорила им про то, что в Индии считается, что если человек действительно хочет спать – он спит при любых условиях.
До тех пор пока это не коснулось меня лично. Прямо под моим окном в любимой спальне.
Я так долго хотела, чтобы меня воспринимали здесь как свою, что для того, чтобы наконец понять, что это давно произошло, мне понадобился Большой Камень.
Последующие два часа в моей голове будут происходить всякие изменения – я постараюсь не вмешиваться, просто наблюдать – слегка со стороны, многие мысли будут для меня удивительны, кое за что – мне станет стыдно, в итоге – все устаканится и вечером я, наконец, подумаю об атмосферности Каруны и захочу подойти к Султиму и  сказать, что мне ни фига не мешает больше этот констракшен.
Я решу сделать это завтра, поскольку мысль подумается глубокой ночью.
Самое любопытное, что к утру это действительно станет для меня правдой.
Утром я вдруг обнаружу, что естественно и никак не реагирую на звуки за окном.
Поначалу, когда я только замечу это – я не поверю себе, своим ощущениям, попробую пораздражаться – не получится,  буду ходить по дому и слушать – так ли это?
Ну, не может же так меняться физиология?
Через какое-то время я убежусь-пойму-проверю, что это действительно теперь так – и звуки происходят где-то там в другом пространстве и не дотягиваются до моего организма.
Заодно я подумаю о том, как тактично и безусловно семейство Султима принимает всю дорогу многие мои бзыки: непрерывное курение, очень своеобразный для тибетцев режим дня, еще мне вспомнится прошлый год – когда я жила тут, как минимум, очень неспокойно и вряд ли тогда ночами в Каруне в связи со мной все спали. Ай, нет – мне тогда ни разу не предложили переехать, напротив – все активно принимали участие в решении моих проблем. Я уже и не говорю про то, как тогда я фонила по энерго, создавая во всем доме выездной филиал Чернобыля. Вероятно, именно в то время  - увлекательного энергоэкшена, в котором приняла участие вся семья – меня и начали воспринимать как члена семьи.  Также я подумаю о том, что если бы в моем доме поселился постоялец аля я в состоянии прошлого года – то вряд ли бы я это сносила за любые деньги…. Это к вопросу о деньгах. Ох.
Мне же не только ни разу не сделали замечание, а активно помогали. Кстати, действительно реально помогли – без этой ненавязчивой поддержки было бы мне совсем хреново.
Потом еще вспомню - как я явилась сюда в этом году – позвонив Султиму всего за сутки до прилета, и как меня встретили в отмытом после зимы, уютном доме – после слабосвязанного лепетания по телефону насчет – я вот тут завтра прилетаю….
В общем - многое поймется, вспомнится и подумается.
В полдень, отправляясь на ланч – я подойду к Султиму и спокойно-уже-естественно скажу, что мне больше ничего не мешает, чтобы он  не беспокоился – действительно ничего не мешает, совсем реально не мешает, не надо больше беспокоиться. Макс, попытается мне помочь и будет переводить на нормальный английский Султиму мой набор прилагательных и глаголов на тему «донт вори» , но и этого уже не понадобиться – мое состояние будет говорить само за себя, а все-таки насколько здорово жить в культуре энерго-кинестетов и читать состояния-эмоции как открытую на нужном месте книгу, как здорово – чувствовать и не прятать то, что чувствуешь, как великолепно и свободно говорить состояниями – без слов.
И я буду говорить с Султимом именно своим состоянием - нормальным человеческим лицом, нормальным голосом и открыто – на тот момент это будет правдой и целостным пребыванием в новой для меня реальности, именно поэтому Султим поймет мой своеобразный английский, и главное – почувствует, что мои напряги ушли и расслабится сам. Это его расслабление я тоже почувствую мгновенно-моментально и сама успокоюсь окончательно, все вернется на свои места – вечером, когда вечером мы вернемся домой, я увижу  спокойные-улыбчивые лица семьи, атмосферы напряженности уже не будет и в помине и навстречу нам полетит - раздастся радостно Julley! – уф, наконец-то, мы все расслабились.
Спасибо.

Цветы,  вставленные в текст, сняты не в Коруне.
Я их фотографировала в окошке монастыря Матхо – единственного монастыря традиции Сакьяпа в долине Ладакха.
Мы часто  наведываемся в этом году в Матхо, как-то у нас там начали складываться отношения, неожиданно и непонятно почему.
Эта гонпа – очень необычная для Ладакха уже хотя бы культурой оракулов, здесь они совсем другие – чтобы быть оракулом на буддийской мистерии Матхо Нангранд надо пройти трех-летний одиночный ретрит, подготовить свое тело, очиститься. Оракулы Матхо впечатляют, очень впечатляют. В самой гонпе энергетика – странноватая, ну вот майская группа, например, почувствовала здесь тошноту – а мы тогда всего каких-то полчаса в Матхо пробыли.
Я тошноту не чувствовала, но и как-то особого контакта с Матхо – не было, не знаю почему так.
Коннект начался в июле этого года, в общем-то не мной – мы тогда приехали с Занскаровской группой в Матхо – у нас период акклиматизации группы к высоте еще шел, попали на пуджу в честь Учителя гонпы, потом мужчины пошли в комнату Белого Махакалы, в старую часть строения. Женщин к Махакале не пускают – не положено. Я фотографировала лампы, бродила, вздыхала, томилась, а потом Лама Таши вынес мне из комнаты Белого Махакалы небольшой пакетик с освященными зернышками пшеницы – по утрам кидаешь одно такое зернышко в кипяток, а потом выпиваешь, когда размокнет – защита такая, чистит энергетику и балансирует, Сахасрару открывает. И с зернышками – еще красную ниточку-веревочку – тоже освященную на пудже у Махакалы, повязал на руку – я не противилась, какой-то уместной эта красная ниточка мне пришлась. До этого я носила только ниточки от Ринпоче Бакулы, другие – не хотелось, а тут – вполне-вполне по ощущениям.
Зернышками, приехав в Лех, я поделюсь со своей подругой Долмой и с Султимом, окажется, что зернышек на самом деле много – хватит на всех, так и пью по утрам.
Еще в ту поездку Макс разговориться с одним из Лам  - так и не спросила о чем они тогда разговаривали, а ведь долго разговаривали – оба развалившись на скамейке около стены, а потом мы будем фотографироваться с ламами – весело, с усмешечками . Тогда и начнется коннект.
Через пару недель Макс вернется сюда в Лех и привезет отпечатанными те фотографии, мы поедем в Матхо отдавать их : одного из лам – встретим на дороге, кого-то не будет на тот момент в гонпе, мы оставим фотографии другим ламам, разговоримся, и будем уже чувствовать себя вполне как дома – легко, по-простому.
Макс уже традиционно уйдет к Махакале, а я – не очень ведая чем бы заняться –легко и спокойно начну фотографировать Ламу Ташина – усажу куда мне видится и из ламповой, с отражениями. Перемажусь в копоти, конечно, вся: в летящем зеленом платье с красными цветами и черными руками – мило так получится:).

Гонпа перестанет быть чужой, по ощущениям станет почти как гелуговские гомпы, как Спитук, мне тогда еще подумается – эвон как пространство расширяется. Улыбнусь.
А потом – насидевшись у Махакалы и Тары, мы будем бродить по двору Матхо, снимать натюрмортики и ждать когда Лама Таши освободиться – как раз какая-то европейская группа приехала, он опять ушел экскурсоводить:).
Ждать, чтобы снять его вменяемый портрет.
И в это время легко и неожиданно – как часто бывает в Ладакхе – измениться погода, в секунды взовьется ветер и поднимется пыльная буря – красотища, ехали-то мы сюда под солнцем.
Начнут хлопать незакрытые окна, полетят битые стекла, с крыши сорвется кусок шифера – ветер реально нехилый в мгновения образовался.
Отложив портретную фотосъемку, мы рванем к джипу – смотреть – чего там по долине происходит, в Матхо еще успеем вернуться.
По долине происходило красивое, но слабосъемочное: вихри-вихри-вихри пыли.

Штативов, безусловно, с собой не было, а вот так жальJ, теперь один из штативов постоянно в джипе живет и даже домой не забираем.
Ветер – тогда еще теплый, сильный, сносящий – до чего же кайфово на таких потоках., платье летит-развивается цветастым подолом:).
Тепло, тогда еще было, тепло.
К вечеру – похолодает и начнется затяжная непогода – с дождями, несъемочно-свинцовым небом.
Но и это здесь в Ладакхе – не беда, когда есть полный двор цветов, ножницы, поддон от тибетской печки и игра в натюрморты на террасе Каруны:).