Танец ЦАМ. Часть 3: Основы. Шаг за шагом.

День начинался с обращения к Трем Драгоценностям, которое повторялось три раза. Известное как Получение Благословления, оно исполняется Умзеем на больших тарелках (ро мо). Ближе к концу подготовительного музыкального отрезка, процессия учителей, сопровождаемая музыкантами с трубами и барабанами, выводит группу приблизительно из 20 танцоров, которые особым образом перемещаются по большой платформе открытой площадки на крыше дворца. После почтительного поклона присутствующим, каждый из участников занимал свое место на подушках, окружавших площадку для танца.

На смену им на сцену выходят семь танцоров. Среди них вступают фигуры Ха Шанга и двух его детей, Ха и Труга. Эти три приятных героя выступают в качестве благотворителей праздника.

До сих пор не ясна роль Ха Шанга в ритуале, так как исторический персонаж Ха Шанг (Ю Ден, китайский буддистский монах) основал школу философии Махаяны, которая связывает пустоту с небытием. Его система, известная как школа Чань китайского буддизма, в результате философского диспута была объявлена ошибочным путем. Ха Шанг проиграл на дебатах и был изгнан из Тибета. Интересно отметить следующее, так как фигура в маске в священных танцах носит традиционную тибетскую буддистскую одежду, состоящую из темно-бордовой чупы, платка и специальной желтой накидки, одеваемую во время ритуальных церемоний, возможно предположить, что Ха Шанг может представлять собой тантрического практика монгольской традиции. В любом случае, этот персонаж в маске 3 раза подбрасывает в воздух пшеничную муку, призывая благополучие, и затем со своими двумя детьми усаживается с краю площадки, чтобы в течение всего дня «приятным улыбающимся лицом» создавать благоприятную атмосферу.

После Ха Шанга и его детей во двор входят два индийских садху, а за ними два Хозяина Кладбищ. На всех танцорах священные маски и ритуальные костюмы для танцев. Первый танец называется са-дул. Са означает земля, а дул – подчинять или усмирять. Подготовка земли предваряет сами танцы. Все герои выступают в масках. На одном из танцоров маска головы яка, а на втором – головы оленя. В Гу Тор Чам Йиг дается точное описание счета шагов в танце и используемая терминология. Каждый танцор про себя отсчитывает шаги, но в целом ритм задается Умзеем, который отбивает его тарелками, а участники следуют за ним.

Второй танец называется нга-па. Он состоит из серии пятнадцати ударов по 3 фазы из 5 счетов каждый. Ритм отсчитывается следующим образом: раз, два, три, четыре, пять, РАЗ; раз, два, три, четыре, пять, ДВА; раз, два, три, четыре, пять, ТРИ и стоп. Мы говорим о пятнадцати ударах, но на самом деле их восемнадцать. Танец исполняется двумя танцорами: один из них представляет гневное мужское божество, а второй – гневное женское божество.

Следующий танец лу-па исполняют два разных танцора в масках. Один также представляет гневное мужское божество, а другой – гневное женское божество. Костюмы такие же, но сам танец несколько отличается. Он состоит из нескольких танцев в масках, представляющих гневные мужские и женские проявления просветленного ума.

Четвертый танец называется гу-кханг. Гу значит девять, кханг значит «только», то есть танец состоит только из девяти ударов.

Название пятого танца лунг-цаб обозначает сильный ветер (например, ураган). Это самый динамичный танец. Танцоры находятся в постоянном движении. В течение всего танца они редко встают на обе ноги в отличие от других танцев, менее подвижных.

Шестой танец известен под названием жи-дро. Жи значит четыре, дро значит движение. Движения в этом танце исполняют на четыре счета.

Седьмой танец – дун-гье-ма. Дун значит семь, гье значит восемь. Счет в танце следующий: раз, два, три, четыре, пять, шесть, СЕМЬ (длинное, соединяющееся со следующим счетом), ВОСЕМЬ; и повтор. Танец сопровождается произнесением слов. Количество ударов и произносимых слов совпадает.

В восьмом танце участвует два героя, сенг-ге, что значит снежный лев, и чу-син, крокодил или аллигатор, который живет в воде и имеет длинный широкий рот с острыми зубами. Оба героя танцуют вместе.

В каждом танце представлено два героя: мужское проявление и его супруга. Таким образом, всего показано восемь мужских проявлений и восемь женских.

После восьми предварительных танцев идет ряд действий, которые ведут к непосредственной цели ритуала Гу Тор. На сцене появляются четыре монаха, изображающие Хозяев Кладбищ. На них надеты облегающие костюмы с изображением костей скелета и маски оскалившихся черепов, украшенные небольшими черепами. На листе бумаги рисуют тело мертвого человека и помещают его в центр круга. Затем Хозяева Кладбищ в танце разыгрывают поиск мертвого тела. Они обнаруживают и опознают его.

Схематичное изображение тела человека символически представляет всех тех, кто вредит учению Будды и всем живым существам. Можно сказать, что оно представляет собой все негативные состояния ума человека, которые увлекают существ во все шесть миров циклического бытия.

Хозяева Кладбищ, ищущие мертвое тело, относятся либо к мирским божествам (а не йидамам), либо к существам, вообще не относящиеся к классу божеств. Эти существа живут на кладбищах, и их, в виде духов, видели некоторые люди.

Они являются людям в силу существования у них определенных кармических отпечатков и напоминают нам о непостоянстве. Хозяева Кладбищ не причиняют вреда, но их часто видят исполняющими гневные танцы. Визуализацию скелетов часто используют в духовных практиках как средство противодействия желаниям, причиняющим страдания. Люди должны понимать, что все ритуалы исполняются на благо всех живых существ.

Дальше идет танец старика (гом-па-це-ринг). Танец изображает символическую борьбу опытного практика, который противостоит тигру-людоеду и призывает свои внутренние способности для достижения победы.

До сих пор ведутся споры о целесообразности исполнения священных монастырских танцев перед широкой публикой. Но целью знакомства зрителей с избранными отрывками танцев является накопление соответствующих условий для объединения визуальных красивейших тантрических практик с их истинным содержанием.

После интерлюдии, в которой исполняется танец Белого Старца, следует танец Ша-нак (Черных Шапок). Этот танец является прелюдией к кульминации дня. Сначала на сцене появляется главный исполнитель Ша-нак и некоторое время исполняет танец в одиночестве. Затем появляются еще пятнадцать танцоров и образуют круг вокруг него. Танец Ша-нак известен своей гармоничностью, его исполняют плавными движениями, сама форма костюмов способствует плавности этих движений.

Во всех танцах вплоть до этого момента участвовали отдельные или небольшие группы танцоров.
Но вечерний ритуал Деп Чам – это крупномасштабный ритуальный танец. Все 34 монаха в костюмах, которые танцевали раньше, возвращаются на сцену, чтобы исполнить совместный танец. Каждый из гневных танцев, исполняемых с утра, является проявлением божества, не связанного непосредственно с ритуалом. Деп Чам – это танец, напрямую связанный с ритуалом.

Для исполнения танца Деп Чам первой на площадке появляется Ча-мунди, супруга Чогьяла, которая приглашает его на сцену. В это время на ритуальную площадку выходят мужские и женские гневные божества, а музыканты играют на трубах, барабанах и тарелках, приглашая во двор Чогьяла (Дхармараджу). Чогьял исполняет Чам соло, после которого вся свита исполняет совместный танец.

После танцев Чогьяла разыгрывает основное действие ритуала Гу Тор. Главное значение танцев – устранение врагов и негативного влияния, которые причиняют вред учениям Будды и всем живым существам. В специальный сосуд наливают чай. Эта часть ритуала называется Сер-чем (Золотой напиток, возлияние). Напиток предлагают ламе, йидамам и защитникам дхармы в качестве приглашения поучаствовать и исполнить гневное просветленное деяние для устранения препятствий. Это можно сравнить с тем, как в обыденной жизни вы угощаете своих гостей чаем.

После подношения Золотого Напитка, танцоры Ша-Нак обращаются с официальной просьбой к Чогьялу и его свите, чтобы они устранили все негативные влияния, препятствующие учениям Будды и благополучию живых существ. Чогьяла просят выполнить просветленное деяние непосредственно на месте проведения ритуала. В этот момент все монахи, представляющие себя божествами и защитниками дхармы, приближаются к изображению человеческого тела и визуализируют его как вредное воздействие, пытающееся причинить вред учениям и живым существам. После этого дается полное объяснение его ошибок, неправильного отношения и поведения. Затем участники обращаются к изображению и говорят, что божества, с абсолютным намерением достичь просветления во благо других существ, решили проявиться в гневной форме, чтобы разрушить его вредное воздействие.

В это время все участники, и музыканты, и танцоры, произносят слова, которые называют «словами истины». Участники представляют себя полностью пробужденными Буддами и защитниками в тонком теле и объясняют свое намерение следующими словами: «Ты причиняешь большой вред. Мы должны действовать безошибочно с мотивацией просветленного ума, поэтому наша главная цель – устранить тебя, избавиться от тебя». После этих слов Чам-Пон Ша-Нак демонстрирует девять видов оружия, которое используется, чтобы наказать символ враждебных сил и препятствий: это меч, искривленный нож, аркан, железные цепи, колокольчик, череп, резак, трезубец и ритуальный кинжал, главное оружие. Этим оружием пронзается сердце изображения воплощения отрицательных качеств. Таким образом, сокрушается вредное сознание путем его отсечения от тела, после чего оно рождается в Чистом Царстве.

Это действие очень тайное и священное. Основной принцип гневного просветленного деяние в тантрической практике заключается именно в разрушении негативного воздействия. На первый взгляд это действие может показаться очень жестоким. Но в отличие от убийства козы или другого животного ради собственного блага, данное действие исполняется в таком состоянии ума, которое зиждется на абсолютном единстве реализации принципа пустоты и возвышенного состояния просветленного ума. На первый взгляд действие может показаться насильственным, но в конечном результате ум изображения переходит в состояние, свободное от страданий. Это объясняет динамику гневного действия.

Сразу после символического преображения изображения, танцоры в масках встают в круг на ритуальной площадке. Молодой монах, изображающий оленя, разрывает изображения на куски и разбрасывает остатки вокруг. Сбоку устанавливается жаровня, со стоящим на ней сосудом с кипящим маслом. Изображение на вертеле помещают над сосудом. Чам-Пон, достаточно опытный в исполнении этого сложного действия, берет сосуд в виде черепа, наполненный спиртным, и выливает содержимое на дно сосуда под масло. Контакт спиртного и масла вызывает страшный взрыв, изображая сожжение всего негативного, воплощенного в данном изображении. Если главный исполнитель танца «Черных Шапок» выполнит ритуал должным образом, языки пламени взметнутся вверх. В противном случае, они не смогут подняться слишком высоко, и все закончится лишь слабым звуком. Все зависит от мастерства практикующего.

Ритуал завершается танцем лор-чам – танцем возвращения. Первым возвращается танцор-олень, за ним следуют другие участники: сначала Чамунди и Чогьял, затем все остальные в парах. С краю танцор, изображающий Старика, делает короткое движение и покидает сцену. После него уходят мастер ритуала танца Черных Шапок вместе с одним помощником. Затем по парам покидают площадку танцоры Ша-Нак. За ними встают и уходят Ха Шанг с двумя детьми, два индуса и Хозяева Кладбищ (всего семь героев).

Друг за другом покидают площадку лама, следящий за правильным исполнением ритуала, мастер ритуального пения и музыканты с трубами, барабанами и тарелками. После ухода танцоров исполняется церемония цог, во время которой читают молитвы и делают подношение. Недалеко от места проведения ритуала поджигают стог сухой травы, выносят ритуальный пирог и бросают его в огонь.

На этом мероприятие завершается, и все расходятся по домам. Этим священным днем завершается год тибетского календаря. Он символизирует очищение и устранение всех ошибок, вредных воздействий и накопленной неблагой кармы. Все негативное воздействие и неведение следует устранить до наступления первого дня нового года.

В день исполнения танцевального ритуала Гу Тор монахи должны были подниматься в 2 часа утра и посвятить шесть часов сидячим практикам, включая молитвы, необходимые для подготовки своего ума к исполнению танца должным образом. Они готовили себя к преображению своей обычной формы в чистое проявление божества. Монахи визуализировали себя в виде божества и представляли себя как полностью просветленное существо. Некоторые танцоры изображают божества, другие же нет. Олень и як – это божества. Но в этом конкретном мире просветленный ум проявляется в любой форме, которая является наиболее подходящей для преодоления всего негативного, что может проявиться в уме человека. Например, есть такое божество Ямантака, или Ваджрабхайрава на санскрите, которое проявляется в форме быка. Это гневная эманация Манджушри, Будды Мудрости. Абсолютно ясно, что Будда Мудрости не является быком, но, проявляясь в виде быка, он точно передает людям данную конкретную грань просветленного ума.Главной целью танцев было и остается принесение наибольшей возможной пользы всем живым существам.

И опять же вернемся, собственно, к танцу Цам, этому многочасовому танцевальному красочному и тантрическому действу, роли в котором исполняли буддийские монахи, предварительно проходившие длительную подготовку. Специальные приготовления и подготовка к церемонии Цам начинается недели за две до назначенной даты. Подготовка эта состоит главным образом в многодневных медитациях лам на тех или иных божеств, в проведении ими специальных ритуалов-пудж, посвященных этим божествам. И ламы и миряне, участвующие в Цаме, должны соблюдать определенные правила накануне церемонии, и в зависимости от класса тантры (высшая или низшая) воздерживаться от некоторых видов пищи.

Всевозможные технические приготовления также занимают много времени – часто монахам приходится заниматься ремонтом старых и изготовлением новых масок, восстанавливать поврежденные костюмы и украшения, готовить и освящать большое количество так называемых торма – особого вида подношений божествам, изготавливаемых из теста.

Также начинались репетиции священных танцев. Пожилые, много раз танцевавшие в данном обряде священники, передавали свой опыт более молодым, физически сильным и выносливым ламам, имеющим знания в тантрийской мистике. Новичков обучали вначале по одному, показывали отдельно каждое движение и соответствующее этому па словесную формулу (заклинание), затем объединяли в группы и, наконец, наступал момент, когда все участники выходили в монастырскую ограду и там репетировали всё представление в целом под звуки дамского оркестра. Танцующие репетировали некоторое время без масок, которые надевались позднее, когда исполнители уже свободно двигались, изучив и запомнив рисунок своих танцев.

Накануне публичного представления Цама проходило закрытое богослужение внутри храма, которым руководил главный церемониймейстер обряда, чамбон. Он в костюме, но без маски, в золоченой круглой шапке с высоким конусообразным верхом в полночь открывал двери храма и начинал стремительный вихревой танец. Все участники танцуют под ритм заклинаний (тарни), которые чамбон напевает высоким тенором, держа в руке серебряную чашу-дэбэр. Гэлюн лама, прислуживающий ему, наливает в чашу символическую кровь из балы (чаша из человеческого черепа). Чамбон отходит и наливает кровь из чаши в бараний желудок, завязывает и вкладывает в приготовленную из теста фигурку человека – Линка, врага веры, воплощение грехов.

На рассвете проводится освящение «Сора», трехглавой пирамиды, сделанной из теста и оканчивающейся на вершине подобием человеческого черепа. Грани пирамиды окрашены в ярко-красный цвет, символизируя языки пламени. Сор является одним из главных атрибутов цама докшитов и представляет собой жертву, имеющую якобы силу сжигать врагов веры. На этом заканчивалась закрытая часть богослужения.Как мы уже упоминали, монахи, исполняющие роли духов и божеств, предварительно проходили специальное очищение и визуализацию, то есть воображение, того, роль которого им придется исполнять. Подобное перевоплощение могло длиться до шести месяцев, и, в некоторых случаях требовало затворничества. Но не отшельничество, даже самое строгое, было самым страшным и непредсказуемым в этот подготовительный период. Тысячелетняя история подготовки лам и йогинов к мистерии Цам знает много примеров, когда монахи, страстно желающие вжиться в образ божества (особенно это касалось гневных божеств), не могли впоследствии выйти из этого образа. Их называли проводниками-медиумами духов. И до конца своих дней они так и оставались принадлежащими этим божествам. Но бывали случаи с обратным эффектом. Совершенствуясь и очищаясь, монахам становилось под силу не только обуздание собственных эмоций. Они чувствовали в себе силу управлять божествами.

Подобный пример как раз и лег в основу одной из сюжетных линий Мистерии Цам. И уходит она своими корнями опять же в добуддийские времена в VIII век. В то время, как мы уже знаем, Тибетом правил король Трисон Децанг. Сам он исповедовал буддизм и свою миссию видел в том, чтобы обратить в эту, прогрессивную на тот момент веру, всех своих подданных. Но, в то время, среди тибетцев была сильна религия Бон. Природная, идущая испокон веков вера в ее стихийные силы, довольно глубоко укоренилась в сознание и быт тибетцев. И так просто расставаться с ней население не хотело. Не желая применять силу по отношению к собственному народу, король делал все, чтобы обращение происходило мирными способами. Трисон Децанг понимал, что изучение буддизма и его введение в сознание людей проще было начинать с детей из низшего сословия. То есть, создать целую систему обучения ритуалам и теории, а также практике, с самых низов к верхам. С этой целью в Тибет были приглашены учителя и проповедники из Индии, страны, считающейся родиной буддизма. Среди приглашенных учителей был и знаменитый учитель Шантаракшит, которому на то время уже исполнилось 62 года. Он представлял буддийский университет Наланда, считавшийся крупным мировым центром знаний. Несмотря на свой преклонный возраст, учитель Шантаракшит принимает предложение Децанга и отправляется в Тибет. Делегация учителей и послов пребывает в дороге три месяца и по истечении этого срока добирается до Лхасу. Со всевозможными почестями встречает король учителей, а особенно знаменитого ученого, и тут же выдает им задание обратить в новую веру свой народ. Но все оказалось не так просто. С одной задачей – создание школы при королевском дворе и обучение детей представителей высшей знати, Шантаракшит справился легко. Даже не смотря на всевозможные препоны, вплоть до магических преград, которые ему чинили известные священники религии Бон. Но дальше этого он не продвинулся. Ведь на тот момент люди просто не представляли своего существования без магии. Магия была неотделимой частью каждой грани их повседневного существования в суровом климате Тибетского нагорья. Не зависимо от того вели ли они кочевой образ жизни или оседлый, их достаток да и сама жизнь зависели от благосклонности природных стихий. Без этого и стада и посевы могли быть уничтожены или хворями или градом. Все от мала до велика, от самого богатого до самого нищего тибетца с благоговением относились к духам. Никто не мог позволить себе непочтительного отношения к ним. Поэтому особым уважением среди тибетцев пользовались знающие и опытные жрецы-заклинатели Бон. И то, что заменить их пытались чужеродными и непонятными буддийскими божествами, которые еще никак не подтвердили своей силы и могущества, было для населения Тибета неприемлемо. И хоть как учитель Шантаракшита не старался, но ничего не мог противопоставить практическому умению и возможностям бонцев. Участившиеся природные катаклизмы, которые проповедники объясняли как месть духов тибетцам за непочтение, вызвали бурю недовольства, как среди простых крестьян, так и среди знати. Чтобы заглушить негодование подданных Трисон Децанг готов был отправить ученого обратно в Индию. Но и Шантаракшита не захотел так просто сдаваться. Он подсказал королю решение для выхода из создавшейся неблагоприятной ситуации. И совет его состоял в том, чтобы король пригласил в Тибет Махасиддхи Падму Самбхаву – учителя другого типа.

В Индии Махасиддхами называли аскетов, владеющих возможностями магии, ваирагии и калагии. Наделенные сверхчеловеческими способностями, они не подчинялись законам природы, времени и пространства. Согласно летописям, таких йогов было 84, хотя на самом деле, как утверждают, их существовало гораздо больше. Среди таких «сверхчеловеков» был и Падма Самбхава. Учитель Шантаракшита охарактеризовал его как более погруженного в мир иллюзии и владеющего всеми возможностями ее превращении. Он был убежден, и сумел убедить Трисон Децанга в том, что именно подобные способности другого типа учителя, помогут сделать буддизм государственной религией. И королю ничего другого не оставалось, как сделать еще одну попытку и отправить послов к Падме в Индию. Самбхава в это время занимался тем, что обучал практике тантры наиболее продвинутых своих учеников. Он совершал путешествия со своими последователями, принимая приглашения благосклонных правителей и богатых почитателей из различных районов Индии и Гималаев. Поэтому ничто не мешало ему завернуть и на Тибет, что он и сделал в 746 году. Желая поскорее встретиться со знаменитым учителем, король Трисон Децанг вместе со свитой вышел ему навстречу. Их встреча произошла недалеко от Лхасы. Соблюдая строгие правила этикета, Падма Самбхава должен был поклониться и приветствовать царя, находившегося в седле. Но Падма не стал этого делать. Он напомнил королю, с какой миссией он пришел в Тибет и, заявив, что он саморожденный и бессмертный, потребовал, чтобы король первым оказал ему знаки внимания. Свои слова он тут же подтвердил и действиями. Направив руку в сторону Трисона, он выпустил огненную молнию, которая на глазах у изумленных придворных сожгла часть одежды и украшений короля. Король не стал ждать от Падмы демонстрации большей силы и возможностей и незамедлительно, со всей свитой преклонил колени перед Учителем, признавая его полное превосходство. Именно с этого момента начинается торжественное шествие буддизма в умы и сердца жителей Тибета.

Фантастически владея магией и тантрой, обладая решительностью и царственностью, Падма сразу же нашел себе почитателей и среди тибетцев. Против него были бессильны все магические феномены и заклинания священников религии Бон. На первом же диспуте он развенчал культ бонцев. Это закончилось тем, что часть священников тут же приняла буддизм. А, приняв, незамедлительно принялась подстраивать под него и свою религиозную систему. Но была и другая часть магов, которая не поддалась чарам Падмы. И, оставаясь непримиримыми противниками буддизма, они принялись за приготовление различных магических заклинаний на разрушение и погибель всей страны. Узнав об этом, Учитель не допустил, чтобы они довели свое черное дело до конца. Он сотворил над ними замкнутое кольцо энергии, приведшее к тому, что в момент приведения в действие заклинаний все маги погибли. А те немногочисленные бонцы, которым посчастливилось выжить, были вынуждены скрываться в отдаленных и малонаселенных внутренних районах Тибета. Так буддизм восторжествовал и покорил Тибет.
После этого Падма Самбхава вместе со своими учениками и последователями отправился в монастырь Самье. И сразу же по прибытии, он совершил обряд обращения гневных и милостивых боннских природных духов. Все это происходило без жертвоприношения, как было до этого, согласно религии Бон. Вместо жертвы они получили в свои хранители милостивых Будд и бодхисатв. Согласно поверью, боннские духи и божества согласились служить Падме. Дела и заботы на ниве Просвещения звали Гуру Ринпоче опять в дорогу. Поэтому, построив монастырь Самье, он устроил мистерию в его центральном дворе. Такое грандиозное событие не мог пропустить весь огромный клан духов и божеств. И придя на праздник, поддавшись на мистические призывы Падмы, совершили ритуальний танец Цам, кторый тут же скрепили клятвой в верности, произнесенной над заколотой одной единственной овцой. В мистерии принимали участие боги гор и равнин Садаги, бог войны Бегдзе, гневные Гонгоры и множество других персонажей. Удостоверившись в том, что боннские божества вошли в пантеон буддизма и теперь будут надежными его защитниками, схоронив священные тексты – тертоны, Падма Самбхава отправился дальше творить свои великие деяния в других землях.
Так рассказывают эту легенду в Тибете.