Махамудра как объединяющий принцип буддийского тантризма

ОТРЫВОК ИЗ СТАТЬИ:

Цель   настоящей  работы  —  осветить  один  из  принципиальных  вопросов буддийского  тантризма: махамудру. Для правильного подхода к  вопросу  мне представилось  необходимым  раскрыть прежде  всего  содержание  махамудры, поскольку такой подход дает понимание и ее природы, и ее роли в системе.  Учитывая  необычайную  сложность  проблемы  и  будучи  ограничен  рамками журнальной  статьи,  я  решил  изложить основные  теоретические  положения махамудры так, как их представляют сами буддисты, и воздержаться от  каких бы  то  ни  было комментариев — это дело будущего. Во всяком случае  такой подход  позволяет даже сейчас сделать существенный вывод:  цели  и  задачи буддийского тантризма, основой и объединяющим принципом которого  является махамудра,  не  имеют  ничего  общего  с  целями  и  задачами  шиваитского тантризма.  Считать поэтому буддийский тантризм производным от шиваитского мистицизма,  подобно  Г.Ц.Цыбикову, А.Уодделю и др.,  крайне  неправильно. Именно  подобные  взгляды порождали предвзятость, которая была  направлена против  всего тантрийского. Поэтому многие ученые отказывались от  какого- либо  изучения его или же к изучению тантризма относились долгое  время  с пренебрежением.  Первым  осмелился  опубликовать  серию работ  по  тантрийским  текстам  и философии  Артур  Авалон  (Джон Вудроф), который  писал  в  предисловии  к "Шричакрасамбхаратантре": "Невежды... дают столько пищи для  ложных  сужде ний,  что они (суждения) с готовностью подхватываются и именно они большей частью служат материалом для религиозной полемики. Темно менее я повторяю, что  мы  должны привлечь наш разум и чувство справедливости к тому,  чтобы постараться понять всякую религию в ее высшем и чистейшем проявлении"  (I, c.VII).  Но сам Авалон, однако, не был вполне свободным от той ^предвзятости", что буддийские  тантры  были лишь ответвлением индуистских тантр.  Это  мнение господствовало до тех пор, пока тибетские тантрийские тексты не  стали  бо лее  или  менее доступными ученому миру. Анагарика Говинда пишет по  этому поводу  в статье "Principles of Tantric Buddhism" следующее: "Против  этой точки  зрения свидетельствует большая древность и содержательное  развитие тантрийских  тенденций в буддизме. Уже у ранних махасангиков  было  особое собрание   мантрических   формул   в   их   "Дхарани-питаке"\   также    в "Манджушримулакальпе", появившейся, согласно некоторым авторитетам, в 1 в. н.э. Они содержат не только мантры идхарани, но и многочисленные мандалы и мудры. Даже если датировка "Манджушримулакальпы" не совсем точна, выглядит вероятным, что буддийская тантрийская система выкристаллизировалась в опре деленную  форму  к концу III в.н.э., как видно по хорошо известной  тантре Гухьясамаджа. Заявлять, что буддийский тантризм есть ответвление шиваизма, могут  только те, кто не имеет представления о первоисточниках тантрийской литературы. Сравнение индуистских тантр с буддийскими, которые сохранились преимущественно  в  Тибете и, следовательно, долгое  время  оставались  не замеченными  индологами,  не только показывает удивительное  несходство  в методах и целях, вопреки внешнему сходству, но и доказывает религиозное  и историческое старшинство и оригинальность буддийского тантризма.  Шанкара-ачарья,  великий  индуистский  философ  IX  в.н.э.,  чьи   работы составляют основу всей шиваитской философии, использовал идеи Нагарджуны и его  последователей до такой степени, что правоверные индуисты считали его тайным приверженцем буддизма. Подобным же образом индуистские тантры  тоже приняли  методы  и  принципы буддийского тантризма и приспособили  их  для достижения своих целей" (2, с.316).  Еще  раз хочу подчеркнуть, что без исследования содержания махамудры цели и   природа  буддийского  тантризма  (ваджраяны)  останутся  нераскрытыми. Поэтому  я  и  счел возможным сделать первую попытку подходах махамудре  в чисто  информативном  плане. Необходимость такой попытки  диктуется  самой природой  махамудры,  тем,  что она является  вершиной  и  кульминационной точкой развития индо-тибетской философской мысли. Она является завершающим этапом  буддийской  тантрийской практики, и,  как  таковая,  объемлет  все звенья этой практики. Именно к ней обращали свой пристальный взгляд многие буддийские  мыслители древней Индии — Сараха, Нагарджуна, Тилопа,  Наропа, Майтрипа  и  пр. Именно к ней обращались и тибетские буддисты —  Миларепа, Дагба  Ринпоче,  Гампопа и др. Живейший интерес махамудра как  основа,  на которой  зиждется  вся  ваджраяна,  вызывает  у  западных  исследователей- буддологов.   Настоящая  статья  —  попытка  восполнить  этот   пробел   в отечественной буддологии.  Махамудра   (phyag  rgya)  является  сердцем  и  объединяющим   принципом мантраяны,   а  сама  мантраяна  является  вершиной  буддийской   духовной культуры,  в себе она есть постепенный процесс. Это показывает деление  ее на криятантру, чарьятантру, йогатантру и ануттарайогатантру.  Мантраяна,  по  определению  теоретиков  этой  системы,  является  путем, определяющимся  конечной  структурой  духовно-интеллектуального,  как  оно ntnplkerq   в   активном  состоянии  Будды,  которое  является   венчающим результатом   процесса  трансформации,  скрытого  для  глаза  постороннего наблюдателя.  Подтверждая это, Цзонхава пишет: "Так как она является  скры той  и  запечатанной и не является предметом для тех, кто не подходит  для нее, она есть тайна" (gsang ba) (3, л.12а).  Кратчайший  анализ  значения  слова мантраяна  такой:  ман  указывает  на сознание реальности как она есть, а тра — на сострадание, охраняющее живых существ.  Колесница  —  яна  —  есть  достижение  цели  или  результат   и приближение  к  ней, атак как существует движение по направлению  к  цели, говорят  о  колеснице.  Иначе  ее  называют  ваджраяной  (rdo  rjethegpa). Вималапрабха определяет ее так: "Ваджр означает высшую недвойственность  и неразрушимостъ,  а  так  как  это  составляет  природу  пути,  говорят   о ваджрности"  (4,  л.45).  Другими словами,  ваджраяна  представляет  собой нераздельность причины, или метода парамит и следствия, или метода мантры. Первым,  всеобщим символом ваджраяны является Будда Ваджрадхара,  скрестив ший ваджр и колокол.  Колокол  —  сознание  пустоты (шуньяты),есть причина,  ваджр  —  ощущение неизменного   блаженства,   есть  следствие.  Нераздельность   пустоты   и блаженства известна как просветление ума.  Здесь  нераздельность сознания, интуитивно раскрывающего природу  шуньяты (stong  nyid rtogs pa'i blo), с неизменностью высшего блаженства (bdechen) рассматривается  состоящей из двух феноменов:  приближения  к  цели  и  до стижения   ее.   Такая   интерпретация   ваджраяны   предполагает   только ануттарайогатантру, а не три низшие— криятантру, чарьятантру,  йогатантру. Это   неизменное  высшее  блаженство  возникает  благодаря   медатационным приемам,   и   оно  устанавливается  лишь  после  топ),  как   реализовано сосредоточение  блаженства-пустоты.
....