Преодоление духовного материализма

Об авторе

Чогъям Трунгпа Ринпоче основал в Северной Америке несколько буддийских общин созерцания. Самые крупные из них находятся в Боулдере (штат Колорадо) — «КармаДзонг» и в Бернете (штат Вермонт) — «Хвост тигра». Он основал также экспериментальную терапевтическую общину и приступил к организации института Наропы — академического центра, где студенты могли бы приобрести опыт взаимодействия интеллектуальных дисциплин буддизма и Запада. Будучи директором и старшим преподавателем этих центров, он является другом и мастером медитации для их многочисленных студентов.

Как одиннадцатое воплощение Трунгпатулку, он с детства получил особое воспитание для того, чтобы стать настоятелем группы монастырей Сурманг в Восточном Тибете. После трудной и длительной подготовки он получил посвящение и был возведен на престол в качестве наследника по прямой линии Миларепы и Падмасамбхавы. Таким образом он завершил свое учение в области медитации и развития интеллекта в соответствии с традицией кагью и ньингма.

Когда китайцы в 1959 году захватили Тибет Трунгпа пришлось покинуть родину. После трех лет, проведенных в Индии, он отправился в Англию, чтобы изучать в Оксфорде сравнительную религию и психологию. Проведя четыре года в Оксфордском университете, он основал первый в западном полушарии центр медитации и изучения тибетского буддизма — это Самьелинг а Шотландии. В 1970 году Трунгпа посетил Северную Америку и, увидев необычайный интерес к своему учению, решил перенести место своего пребывания в Соединенные Штаты.

Сейчас он преподает в университете Колорадо; он много путешествует по США и Канаде, читая лекции и проводя семинары.

Для получения информации о центрах Трунгпа пишите по адресу: 80302, г . Боулдер, шт. Колорадо, Перлстрит, 1111, Ваджрадхатту.

Введение

Нижеследующая серия бесед происходила в Боулдере, шт. Колорадо, в конце 1970 и весной в 1971 гг. В это время мы как раз создавали свой медитационный центр в Боулдере, — « КармаДзонг». Хотя мои ученики в большинстве своем относились к движению по духовному пути со всей серьезностью, они вносили в свою практику много путаницы, непонимания и ожиданий. Поэтому я счел нужным предложить своим студентами общий обзор пути и некоторые предостережения относительно существующих в нем опасностей.

Теперь мне кажется, что опубликование этих бесед могло бы принести пользу и тем, кто чувствует интерес к духовным дисциплинам.

Правильное движение по духовному пути — весьма тонкий процесс, и здесь нельзя допускать наивного перепрыгивания с места на место. Имеются многочисленные отклонения, которые ведут к искаженной, эгоцентрической версии духовности. Мы можем обманывать себя, полагая что развиваем свою духовность, тогда как вместо этого при помощи духовной практики только усиливаем свою эгоцентричность. Это фундаментальное искажение можно назвать духовным материализмом.

Беседы эти, прежде всего, рассматривают различные пути, на которых люди вовлекаются в духовный материализм, некоторые формы самообмана, в которые часто впадают начинающие. После разбора таких отклонений мы рассмотрим самые общие особенности подлинного духовного пути.

Предлагаемый здесь подход является классическим буддийским — не в формальном смысле, а в смысле изложения самой сути буддийского понимания духовности. Хотя буддийский путь не является теистическим, он не противоречит теистическим дисциплинам. Различия в путях являются скорее различиями в смещении акцентов и в методах. Основные проблемы духовных дисциплин являются общими для них всех, особенно в части преодоления духовного материализма. Буддийский подход начинается с нашего заблуждения и страдания; он движется к раскрытию их происхождения. Теистический подход начинается с величия Божьего — и идет к поднятию сознания до переживания присутствия Бога. Но поскольку препятствиями для общения с Богом являются наши заблуждения и отрицательные качества, теистическому подходу тоже приходится иметь с ними дело. К примеру, духовная гордость является проблемой теистических дисциплин в той же мере, что и буддизма.

Согласно буддийской традиции, духовный путь представляет собой процесс преодоления наших заблуждений и реализации состояния пробужденного сознания. Когда пробужденное сознание загромождено эго и сопутствующей ему паранойей, оно принимает характер глубинного инстинкта. Таким образом, вопрос не в том, чтобы построить это состояние пробужденного ума, а скорее в том, чтобы сжечь те заблуждения, которые его скрывают. В процессе сжигания этих заблуждений мы обнаруживаем просветление. Если бы процесс был иным, состояние пробужденного ума было бы результатом причинноследственной связи, а потому было бы подвержено распаду. Все, что создано, рано или поздно должно умереть; и если бы просветление было продуктом такого процесса, тогда для эго всегда оставалась бы возможность вновь утвердить себя, вызвать возврат к состоянию заблуждения. Просветление постоянно потому, что мы не произвели его, а только открыли. В буддийской традиции часто используется аналогия солнца, появляющегося изза облаков; эта аналогия объясняет раскрытие просветления. В практике медитации мы устраняем заблуждения эго, чтобы получить проблеск состояния пробужденности. Отсутствие неведения, подавленности и паранойи открывает необычайный взгляд на жизнь: мы обнаруживаем иной способ бытия.

Сущность заблуждения заключается в том, что человек обладает ощущением личности, которая кажется ему непрерывной и прочной. Когда возникает какаянибудь мысль, эмоция или какоенибудь действие, налицо также и ощущение, что это вы наблюдаете эти слова. Такое чувство личности в действительности является преходящим, непостоянным событием, которое нам в нашем заблуждении кажется вполне прочным и длительным. Поскольку мы считаем свою ошибочную точку зрения правильной, мы боремся за то, чтобы поддержать и укрепить эту прочную личность; мы стараемся питать ее удовольствиями и охранять от боли. Опыт постоянно угрожает нам возможностью осознания конечности, временности нашей личности, а потому мы непрерывно боремся, чтобы закрыть любую возможность обнаружения нашего подлинного состояния. «Но, — можете спросить вы, — если наше подлинное состояние есть состояние пробужденного ума, почему мы так сильно поглощены тем, чтобы избегнуть осознания этого факта?» Это происходит потому, что мы настолько поглощены своим ошибочным взглядом на мир, что считаем этот мир реальным, единственно возможным миром. Такая борьба за то, чтобы поддерживать ощущение прочной непрерывной личности, представляет собой действие эго.

Однако эго лишь отчасти удается оградить нас от боли. Как раз неудовлетворенность, которая сопровождает эту борьбу эго, вдохновляет нас на пересмотр того, что мы делаем. Поскольку в нашем самосознании всегда существуют разрывы, становится возможным и некоторое прозрение.

Для описания функций эго в тибетском буддизме пользуются интересной метафорой. Там говорится о «трех владыках материализма» — это «владыка формы», «владыка речи» и «владыка ума». Ниже мы рассмотрим особенности этих трех «владык». Слова «материализм» и «невротический» относятся к действию эго.

Понятие «владыки формы» подразумевает невротическое стремление к физическим удобствам, безопасности и удовольствию. Наше высокоорганизованное техническое общество отражает эту чрезмерную озабоченность по поводу воздействия на физическое окружение так, чтобы защитить себя от раздражающего действия сырых, грубых, непредсказуемых аспектов жизни. Кнопочные лифты, расфасованное мясо, кондиционированный воздух, ватерклозеты, максимально незаметные для окружающих похороны, программы пенсионного обеспечения, массовая продукция, спутники, предсказывающие погоду, бульдозеры, флюоресцентное освещение, работа с девяти утра до пяти вечера, телевидение — все это попытки создать приемлемый, безопасный, предсказуемый, приятный мир.

Но понятие «владыки формы» не относится к созданным вами физически комфортным и безопасным жизненным ситуациям самим по себе. Оно, скорее, связано с невротической, чрезмерной озабоченностью, которая побуждает нас создавать все это, пытаться подчинить себе природу. Эго стремится обезопасить и занять себя. Поэтому мы привязываемся к своим удовольствиям, к своей собственности; поэтому мы боимся перемен или форсируем перемены, стараемся создать для себя гнездо или игровую площадку.

Говоря о «владыке речи», имеют в виду пользование интеллектом в отношении к вашему миру. Мы принимаем целый набор категорий, которые служат нам как бы «рычагами», способами расположить явления по полочкам. Наиболее полно развитые продукты этой тенденции — идеологии, системы идей, которые объясняют, оправдывают и освящают нашу жизнь. Национализм, коммунизм, экзистенциализм, христианство, буддизм — все они предоставляют нам правила, устойчивые программы действий, объяснения, как и почему вещи происходят именно данным образом.

Но не само по себе использование интеллекта является функцией «владыки речи». «Владыка речи» — это склонность со стороны эго истолковывать все, что угрожает ему или раздражает его, таким образом, чтобы нейтрализовать угрозу или превратить ее в нечто «положительное» с точки зрения эго. Понятие «владыки речи» относится к использованию понятий в качестве фильтров, прикрывающих нас от прямого восприятия того, что есть. Эти концепции принимаются чересчур всерьез; они используются как инструменты, придающие прочность нашему миру и нам самим. Если мир вещей, обладающих наименованиями, действительно существует, тогда существует также и «я» как одна из таких имеющих наименование вещей. Мы не хотим оставить место для угрожающих нам сомнений, неуверенности или смятения.

Понятие «владыки ума» относится к усилию сознания поддерживать ощущение самого себя. «Владыка ума» осуществляет свою власть, когда мы пользуемся духовными и психологическими дисциплинами как средствами поддержания нашего самосознания, как рычагами, позволяющими нам держаться за наше чувство самих себя. Наркотики, йога, молитва, медитация, транс, разные виды психотерапии — все это можно использовать подобным образом.

Эго способно обратить в свою пользу все что угодно, даже духовность. Если, например, вы узнали о какойто особо благотворной технике медитации и духовной практике, тогда отношение к ней эго проявляется, вопервых, в том, что оно рассматривает ее как привлекательный объект, а вовторых, пытается ее использовать. В конце концов, поскольку эго кажется прочным образованием и не способно понастоящему усвоить что бы то ни было, оно может только подражать. Таким образом эго пытается проверить практику медитации и медитационного образа жизни и подражать им. Когда мы изучили все уловки и действия игры в духовность, мы автоматически стараемся подражать духовности, потому что подлинное вовлечение в нее потребовало бы полного устранения эго, — а в действительности мы менее всего на свете хотим полностью отказаться от «я». Однако мы не способны ощутить в переживании то, чему пытаемся подражать; мы в состоянии лишь найти некоторое новое пространство внутри границ эго — а это оказывается тем же самым образом действий. Эго переводит все в термины собственного здоровья и присущих ему качеств. Будучи способным создать такой новый образец, оно испытывает возбуждение и чувство, что многого достигло, — ибо наконецто создало ощутимое подтверждение собственной индивидуальности, добилось успеха.

И если нам удается добиться такого успеха в сохранности своего самосознания при помощи какойто духовной техники, тогда подлинное духовное развитие становится весьма маловероятным. Наши интеллектуальные привычки становятся настолько сильными, что сквозь них трудно пробиться. Мы можем даже зайти настолько далеко, что реализуем полностью демоническое состояние «абсолютного эгоизма».

Хотя «владыка ума» является самым могущественным в разрушении духовности, двое других владык тоже могут управлять духовной практикой. Возвращение к природе, изолированность, простота спокойствие, возвышенность — все это может быть способом защиты от раздражения, все может выступать в роли выразителя «владыки формы». Или может случиться так, что религия снабдит вас разумными доводами в пользу создания безопасного гнезда, простого, но уютного дома, приобретения приятного партнера по супружеству, постоянной и легкой работы.

Так и «владыка речи» может быть вовлечен в духовную практику. Следуя какомунибудь духовному пути, мы можем заменить новой религией или религиозной идеологией старые верования, но будем продолжать пользоваться этой новой идеологией постарому, невротически. Какими бы возвышенными ни были наши идеи, но если мы принимаем их чересчур серьезно и употребляем для сохранения своего эго, — мы все еще находимся под властью «владыки речи».

Если мы проанализируем свои действия, мы в большей части случаев согласимся, что находимся под властью одного или более «владык». «Но, — можно задать вопрос, — что же из того? Это простое описание состояния человека. Да, и мы знаем, что наша техника не может защитить нас от войны, преступлений, болезней, экономической неустойчивости, от тяжелого труда, от старости и смерти; не способны и наши идеологии защитить нас от сомнений, неуверенности и путаницы, а многочисленные приемы психотерапии не в состоянии защитить нас от исчезновения временно достигнутых нами высших состояний сознания, от следующих за ними отрезвления и тоски. Но, что же нам делать? Трое владык кажутся слишком уж могущественными, свергнуть их нам не под силу; да мы и не знаем, чем их заменить».

Обеспокоенный этими вопросами, Будда проверил весь процесс, в силу которого устанавливается правление трех «владык». Он пожелал узнать, почему наш ум следует за ними, нет ли другого пути. И он открыл, что трое «владык» соблазняют нас, создав фундаментальный миф — миф о том, что мы представляем собой устойчивые существа. Но этот миф в конце концов оказывается ложью; это — огромный обман, гигантская ложь — и в то же время корень всего нашего страдания. Чтобы совершить это открытие, ему пришлось пробиться сквозь очень хитроумную защиту, созданную тремя «владыками» для того, чтобы их подданные не раскрыли глубочайший обман, источник их власти. И для нас нет никакого способа освободиться от господства трех «владык», пока, подобно Будде, мы не преодолеем слой за слоем их искусную защиту.

Система защиты трех «владык» построена из материала нашего ума. Этот материал используется таким образом, чтобы поддерживать фундамент мифа о нашей прочности. Для того, чтобы нам самим увидеть, как действует этот механизм, необходимо пересмотреть весь собственный опыт. «Но как же нам произвести такой пересмотр? — можете спросить вы. — Какой метод или инструмент употребить?» Метод, который открыл Будда — это медитация. Он обнаружил, что получить ответ с помощью борьбы невозможно. И только тогда, когда в этой борьбе возникали перерывы, к нему приходили прозрения. Он начал понимать, что внутри него существует некоторое разумное качество пробужденности, и оно проявляется только при условии отсутствия какой бы то ни было борьбы. Таким образом, практика медитации включает в себя умение «не вмешиваться».

Существует много неверных представлений относительно медитации. Некоторые люди считают ее особым состоянием ума, похожим на транс, другие думают, что это приемы какойто умственной гимнастики. Но медитация — ни то, ни другое, хотя она действительно является ключом к решению проблемы невротических состояний ума. Иметь дело с: такими состояниями ума — вполне возможно, даже не трудно. Они обладают энергией, скоростью, особым стереотипом. Практика медитации подразумевает невмешательство, т.е. способность идти вместе с этим стереотипом, вместе с этой энергией и скоростью. Таким путем мы узнаем, как обращаться с такими вещами, как вступить во взаимоотношения с ними — не в том смысле, чтобы заставить их созревать так, как этого хотелось бы нам, а в смысле познания их такими, каковы они есть, в смысле взаимодействия с их сутью.

Есть одна история о Будде, которая повествует, как однажды он дал поучение замечательному мастеру игры на ситаре. Желая практиковать медитацию, музыкант спросил: «Нужно ли мне исправить ум, или можно оставить его таким, каков он есть?» Будда ответил: «Вот ты — великий музыкант; скажи мне, как ты настраиваешь струны своего инструмента?» Музыкант ответил: «Я натягиваю их не слишком сильно и не оставляю слишком свободными; вот и все». «Точно так же, — сказал Будда, — и в своей практике медитации ты не должен ничего навязывать уму насильно, однако не должен и позволять ему блуждать» Таково учение Будды. Мы оставляем ум таким, каков он есть; мы применяем самый открытый способ, чувствуем поток энергии, не стараясь подчинить его и не позволяя ему выйти из под контроля; при этом мы идем вместе с потоком энергии ума а не против или поперек его течения. Это и есть практика медитации.

Подобная практика вообще необходима потому, что структура нашего ума и мышления, наш концептуальный образ жизни оказываются фактически диктаторскими: мы как бы навязываем себя всему миру; в противном случае жизнь протекает совсем уж безумно и бесконтрольно. Поэтому практика медитации должна начинаться с самого внешнего слоя «я», с беспорядочных мыслей, которые непрерывно проносятся сквозь ум, т.е. с умственной болтовни. «Владыки» пользуются рассудочным мышлением как первой линией обороны, как артиллерией, в своих усилиях одурачить нас. Чем больше число порожденных нами мыслей, тем более занятым бывает ум, тем сильнее мы убеждены в собственном существовании. Поэтому «владыки» постоянно стараются активизировать эти мысли, сделать так, чтобы они постоянно набегали одна на другую, чтобы за их потоком нельзя было ничего увидеть. В подлинной медитации мы не имеем намерения создавать поток мыслей и не имеем намерения их подавлять. Мы просто даем им возможность возникать самопроизвольно и становиться выражением глубинного разума, выражением точности и ясности пробужденного ума.

Если мы разрушаем стратегию непрерывного порождения постоянно перекрывающих друг друга мыслей, то «владыки» прибегают к возбуждению эмоций, чтобы отвлекать нас: ими. Возбуждающее, красочное, драматическое качество эмоций захватывает внимание; мы как бы оказываемся поглощенными интересным кинофильмом. В практике медитации мы не поощряем эмоции и не подавляем их. Мы видим их со всей ясностью, даем им быть такими, каковы они есть, — и благодаря этому больше не позволяем им служить средством развлечения и отвлечения. Таким образом, они делаются неистощимым источником энергии для выполнения правильного действия.

В отсутствие мыслей и эмоций «владыки» пускают в ход еще более мощное оружие — понятия. Классифицирование явлений создает чувство жесткого, мощного мира «вещей». Такой прочный мир внушает нам успокоительные мысли о том, что и мы представляем собой нечто прочное, обладающее длительностью. Мир существует; поэтому существую и я, воспринимающий этот мир. Медитация дает понимание прозрачности понятий, так что классифицирование больше не служит средством придать прочность нашему миру и нашему образу самих себя. Она становится просто актом распознавания. «Владыки» располагают еще и другими защитными механизмами; однако рассмотрение их в пределах рассматриваемой темы было бы слишком сложным делом.

Благодаря анализу собственных мыслей, эмоций, понятий и других видов работы психики, Будда открыл, что у нас нет нужды бороться ради доказательства своего существования, нет необходимости подчиняться власти трех «владык материализма». Нет необходимости бороться, чтобы стать свободными; само по себе отсутствие борьбы и есть свобода. Это состояние свободы от эго есть достижение состояния будды. Можно сказать, что процесс преобразования материала ума из манифестации стремлений эго к проявлению глубинного разума и просветления при помощи практики медитации и есть истинный духовный путь.