Ляля Кузнецова Ljalja Kuznetsova

Алхимя Фото-Со-Единения.

Вся наша взрослая жизнь – это долгий путь по реализации наших детских желаний, чаяний и надежд, спрятанных глубоко в подсознании. И поистине счастлив тот, кто, идя по этому пути, видит перед собой конечную цель. Но, большинство из нас так и движется по жизни – не зная куда, зачем и почему, по однажды выбранному и кем-то со стороны одобренному «правильному» пути. В угоду окружению, общественной морали, традициям. В угоду всему, чему бы то ни было, кроме своих душевных порывов. Мы загоняем вовнутрь себя все свои желания и мечты, в лучшем случае, обещая самим себе, что когда-нибудь через много-много лет, мы вернемся к ним и тогда уже их реализуем и поживем в угоду себе. А пока…

А пока мы запрограммировано дефилируем по жизни, постепенно разучиваясь беззаботно смеяться и радоваться окружающей нас прекрасной действительности. Нас незаметно покидает чувство новизны, потом, со временем, притупляется чувство долга. За ними от нас уходит ощущение свободы и окрыленности. Мы безоглядно теряем теплоту улыбки, открытость души и непосредственность в характере, доводя себя до стрессов и депрессий. А на всех, встречающихся на нашем пути чудаков, так и не выросших из детства и не вписывающиеся ни в какие рамки окружающегося социума, мы смотрим с показным недоумением и возмущением и, в то же время, глубоко внутри спрятанной сердечной завистью. Но продолжаем идти дальше, не останавливаясь, не оборачиваясь и не отвлекаясь на кажущиеся мелочи, не достойные нашего внимания.

А всего то и надо, что вовремя свернуть с однажды кем-то выбранного нам пути, пусть даже и очень правильного. Не бояться заглянуть за поворот, не устрашиться неизвестности, осуждения или непонимания. Не раздумывать, не планировать, не рассчитывать. А просто с отчаянной страстью отдаться на волю душевного порыва. Поверить своему сердцу и идти за своей мечтой за горизонт. Так как это в свое время сделала Ляля Кузнецова, выдающийся фотограф современности, одна из немногих женщин-фотографов, наших соотечественниц и современниц, получивших признание и известность по всему миру. Что повергло ее тогда, в уже далеких для нас семидесятых, сделать этот беспрецедентный шаг в неизвестность. Безответственность или желание самоутвердиться? Стремление достичь славы или познание наивысшей истины бытия? Войти в историю мирового фотоискусства или, все же, успеть воплотить в реальность свои детские мечты? Ведь наша жизнь так коротка и  не застрахована ни от каких трагических случайностей, и ранняя смерть ее мужа была ярким тому подтверждением. Да и безответственностью подобный кардинальный поворот в жизни Кузнецовой нельзя назвать. Ведь у молодой женщины на руках осталась маленькая дочь, о которой приходилось заботиться. Слава и деньги? Об этом, в те времена, тоже не могло быть и речи. Так что же? Скорее всего, на этот вопрос и сама Ляля Кузнецова до сих пор ищет ответ в своих работах, в новых проектах, в незабываемых встречах и знакомствах, в дальних и ближних командировках, в выставках, книгах, во всем, что ее окружает и с чем она соприкасается. Но одно можно утверждать с уверенностью. Встав на этот путь и идя по нему многие десятилетия, Ляля Кузнецова не разучилась смеяться и радоваться жизни. Как вспоминает некая журналистка, пришедшая на одну из последних выставок Кузнецовой, чтобы взять у нее интервью, первое, что спросила у нее фотограф, это – почему она не улыбается. На что журналистка посетовала на долгий и трудный день и естественную усталость. Ответом фотографа стало: «Улыбайтесь! Всегда. Иначе людей не будет к вам тянуть!» И, как бы там ни было, сегодняшняя реальность Ляли Кузнецовой – это мировая известность и признание ее выдающегося мастерства в наивысших кругах фотографического искусства.

Начав активно заниматься художественной фотографией в конце 70-х она и по сей день не оставляет своего страстного увлечения, которое позже переросло в смысл ее жизни. С каждым новым преодолением очередной творческой вершины она не устает с гордостью и достоинством представлять достижения фотошколы Республики Татарстан в России и за рубежом. Ее плодотворная и многогранная деятельность не раз отмечалась чередой почетных наград и общемировым признанием. Так, например, в 1991 году, после презентации ее выставки в Вашингтоне, в ведущей галерее «Коркоран», фотограф получила личное приглашение от президента США Джорджа Буша-старшего и его жены Барбары, посетить прием в Белом Доме. В 1980 году работы Кузнецовой были отмечены на европейском фотобиенале Гран-при Парижа «За гуманизм в фотоискусстве». В 1996 году она становится участницей фестиваля ИнтерФото, проходившего в Москве. В 1997 году, в Нью-Йорке (США), за вклад в мировое фотоискусство Ляле Кузнецовой была вручена медаль Превосходства «Leica». Кроме этого среди ее наград Премия Mother Jones, Немецкая академическая стипендия Austauschdienst и много других. Ведь все эти годы, вплоть до сегодняшнего дня фотограф участвует в различных республиканских, российских, международных фотовыставках и международных фотофестивалях. Ныне ее работы, покорившие мир, экспонируются и сберегаются в музейных и галерейных залах почти всех стран мира. С фотографиями Кузнецовой знакомы в США и Франции, в Германии и Италии, в Португалии и Нидерландах, в Польше и многих других странах. Ее имя занесено в рейтинги лучших мастеров мирового фотоискусства, ее работы имеют наивысшую оценку. Еще в середине 80-х имя Ляли Кузнецовой заняло свое почетное место в Энциклопедии мировой фотографии, которая ежегодно издается в Лондоне. В 1988 году, журнал «Огонек» напечатал на своих страницах несколько работ, уже получившей известность мастера. Позже эти снимки вошли в антологию лучших репортажных работ мировых изданий за 1955-2005 годы. Антология была издана дирекцией крупнейшего фотографического конкурса «World Press Photo».

В этом же 1988 году Ляля Кузнецова была одним из первых фотографов России, удостоенной приглашения в дуэте с известным советским фотографом-фронтовиком на международный фотосимпозиум «Между Эльбой и Волгой» в Мюнхене. Она была признана лучшим представителем двух поколений фотохудожников нашей страны. В то время эта акция имела своей целью не только пропаганду высокой культуры, она была скорее из сферы «народной дипломатии». И, хотя в этом мероприятии принимали участие представители почти всех стран Восточной Европы, именно Лялино место жительства (Казань, Волга), как раз и легло в основу названия фотосимпозиума.

Если задаться целью и посчитать количество всех фотовыставок и фотофестивалей, на которых выставлялись работы знаменитой фотохудожницы, то это число перевалит за 40. И это учитывая только крупные экспозиции в ведущих музеях и галереях мира. Да притом с каждым годом эта цифра, несомненно, будет увеличиваться. Ведь Ляля Кузнецова и сегодня продолжает активно работать. Даже пребывая в пенсионном возрасте и став бабушкой, она не сменила кочевой образ жизни на оседлый и более комфортный. Она до сих пор постоянно путешествует с фотоэкспедициями, не перестает создавать студийные портреты деятелей культуры, без ее участия вряд ли обходится какая-нибудь международная, российская или республиканская фотовыставка. Кроме этого, фотограф проводит персональные экспозиции, организовывает выставки молодых Казанских авторов.

Один из последних ее проектов – это организация и участие в фотовыставке «Все о женщине...», которая происходила в галерее «Хазинэ» в Казанском Кремле в 2008 году. Наверное важнейшей из своих задач дня сегодняшнего, Ляля Кузнецова считает поддержку молодых фотографов в их творческих начинаниях. Ее приглашают читать лекции в родной Казани, в Москве и в Санкт-Петербурге. Своим ведущим педагогом Кузнецову считают Школа фотографии им. Родченко и Школа современной фотографии. Кроме этого, она курирует дипломные работы студентов из университетов разных стран мира, которые изучают ее творчество. В августе 2010 года в российском издательстве Леонида Гусева вышла в свет ее первая книга на русском языке «Дорога», которая объединила на 200 страницах лучшие черно-белые работы, созданные автором за многолетний творческий путь. Тираж книги составил 1,5 тысячи экземпляров. До этого «Дорога» издавалась в Америке, Англии, Франции, Германии. С ней успели познакомиться люди из многих стран, и, по словам самой Ляли Кузнецовой, ей очень хотелось издать книгу в России, для тех с кем она дружит вот уже много лет. Кроме традиционной цыганской серии, принесшей Ляле славу в мировом фотографическом сообществе, в книге также представлена уже нашумевшая серия «Цирк», а еще, одна из последних серий «Евреи. Бухара».

Но, все же «Дорога», изданная в Москве отличается от своих иностранных аналогов. Автор дополнила ее содержание неизвестными ранее работами. По словам самой Ляли Кузнецовой, при просмотре старых фотопленок, ее взгляд порой выхватывает все новые и новые кадры, незамеченные ранее. Почему так происходит, она и сама порой не знает. Скорее всего, каждая фотография гармонирует с тем, что происходит внутри ее создателя. Человек никогда не стоит на месте, он постоянно двигается в сторону своего собственного непостижимого горизонта. И те фотографии, которые еще вчера не вызывали никаких серьезных эмоций, сегодня могут предстать в абсолютно новом свете – ауре опыта, эмоций, знаний. И именно такие кадры, спустя годы, Ляля Кузнецова решила, наконец, достать из личного архива и презентовать массовой публике. Все работы, представленные в фотоальбоме, имеют свой характер и могут о себе рассказать сами. В большинстве своем это повествования о кочевом народе, жизнь которого есть дорога.
Как символично и пророчески точно название этой книги. Дорога. Это ее дорога. Дорога, длиною в жизнь. Со своими радостями и трагедиями, взлетами и падениями.

А начиналось все довольно банально и прозаично. И в начале ее пути было рождение.
4 августа 1946 года в городе Уральске, который находился в тогда еще республике Казахстан, почти на границе с Россией, родилась Ляля Мендыбаевна Халитова, булгарка по национальности. Девочка родилась в очень скромной семье. С детства ее воспитывали в строгих мусульманских традициях. Лялю готовили к вполне прогнозируемому будущему. Ее перспективы не распространялись дальше карьеры хорошей хозяйки дома, верной жены и любящей матери. Следует отметить, что в силу сложившихся исторических обстоятельств Казахстан того времени представлял собой довольно многоликое и многонациональное «государство в государстве». Его населяли казахи, татары, немцы, евреи, украинцы, русские, цыгане. И все это разнообразие народностей не могло со временем не сказаться на внутреннем интернациональном восприятии Кузнецовой окружающего мира. Уже с детства Ляля не испытывала ни страха перед представителями других национальностей, ни каких-либо других предубежденностей. Также на уникальное формирование ее мироощущения огромное влияние оказала и окружающая природа: вечные в своем молчании и непокорности горы и дикие, необузданные, бескрайние степи.

В детстве маленькая Ляля очень часто гостила в селе у своей тети. И, по словам самой Ляли Кузнецовой, наиболее яркие впечатления ее детства связаны с цыганами, целый табор которых жил прямо во дворе дома тети. Кузнецова не раз вспоминала, как она, будучи ребенком, со страстным любопытством наблюдала за этими «прекрасными, опаленными солнцем людьми» из маленького окошка на сеновале. С замиранием сердца она смотрела, как у пылающих костров разворачивались целые представления, звучала музыка, то томная и завораживающая, то веселая и безудержная. Стремительные пляски сменялись мелодичными песнями. Она следила за таинственными маршрутами их пестрых кибиток на дороге, но не могла присоединиться к ним. Ей было строго запрещено ходить в цыганский стан. Напуганная рассказами о «похитителях детей», маленькая девочка глубоко в душе спрятала отчаянное желание поближе познакомиться с этими такими разными и не похожими ни на кого другого людьми. И с возрастом это желание не исчезло в ней, а только усиливалось. И до поры до времени ждало своего часа.

"Цыгане – это люди, которые идут к горизонту, а горизонт уходит от них", – так гораздо позже говорила, уже став мировой известностью Ляля, о своих героях, которым в будущем посвятит половину своей жизни.
А жизнь самой Ляли, тем временем катилась по накатанной колее, намеченной мудрыми традициями и национальными приоритетами. По окончании школы, в 1966 году молодая девушка поступает в Государственный Казанский авиационный институт. В 1972 по завершении учебы в институте Ляля Халитова направляется по распределению в НИИВакууммаш, позже была работа авиационным инженером. Работа приносит ей стабильный доход и радужные перспективы обеспеченного будущего. Оптимизма добавляет и удачное замужество (она вышла замуж за Владимира Кузнецова), и последующее рождение дочери Влады. Все следует своим строго намеченным путем. Но тут в ее жизнь врывается абсолютно незапрограммированная трагическая случайность – погибает муж. И Ляля Кузнецова остается одна, с маленькой дочерью на руках. После смерти мужа она очень изменилась. Что именно в тот безысходный момент побуждает молодую женщину вернуться к своей давнишней детской мечте и взять в руки фотоаппарат? Где находит она силы не замкнуться в себе, в своем горе, а поверить в этот сиюминутный порыв и безоглядно отдавшись на волю случая, уже не расставаться со своим фотоаппаратом никогда. Достаточно сказать, что в силу обстоятельств, в то время стать фотографом и кормиться с этого ремесла, было довольно трудно. Для этого нужно было отказаться от стабильного заработка, надежного существования, тепла и уюта домашнего очага, променяв все на кочевую жизнь, наполненную неожиданностями и неуверенностью в завтрашнем дне. И, все же, молодая женщина решилась. Она поверила себе, своему сердцу, своим ощущениям и своей внутренней силе и пошла в фотографию. Каждым новым снимком и целыми фотографическими сериями доводя свое мастерство до совершенства, в абсолютно незнакомом ей деле. Все это происходит в конце 70-х годов. В этот период Кузнецова берет активное участие во встречах фотографов в Литве, ее даже принимают в Союз Фотохудожников Литвы. В начале 80-х Лялю берут на должность фотографа в газете «Вечерняя Казань», где она занимается вопросами современной моды. Местом ее работы также были редакции журналов «Ялкын» и «Сююмбнке». Кузнецова становится одним из первых в республике Татарстан fashion-фотографом в республиканском Доме мод. Она является создателем портретных галерей деятелей культуры Республики Татарстан, творческих коллективов театров им. Г. Камала и Казанского ТЮЗа. В это же время она становится участницей легендарной фото-группы «ТАСМА», в которую входили небезызвестные Владимир Зотов, Эдвард Хакимов, Рифхат Якупов, Фарит Губаев и многие другие фотографы. Постепенно к Ляле Кузнецовой приходит слава. С середины 80-х годов её работы неоднократно выставляются и публикуются в Европе и США, в том числе в галерее The Corcoran Gallery of Art в Вашингтоне. Но Кузнецова всегда помнила о своих корнях, о своей неразрывной связи с Родиной. В многочисленных интервью фотограф с искренней гордостью отмечала, что она родом из Казани, из Татарстана. На многочисленные предложения с выгодными контрактами за рубежом она всегда отвечала отказом, предпочитая жить и работать в Казани. «Здесь мой дом. Для меня не важна страна, а важны люди, которые меня окружают. А еще тот язык, на котором я говорю», - сказала фотограф в одном из интервью во время экспозиции своей выставки.

С 1978 года она переходит на должность штатного фотографа в Казанский Государственный музей искусств. Спустя некоторое время Ляля отказывается и от этого постоянного места работы и становится независимым фотографом. Выжить помогают заказы для республиканского дома моды Татарии. Ее работы высоко оцениваются на государственном уровне и с 1987 она член Союза журналистов Республики Татарстан. А в 1994 Ляля Кузнецова стала членом Союза фотохудожников России.

Но такое признание ее заслуг на родине придет гораздо позже. А пока, ее мечущаяся душа, постоянно стремится к чему-то новому. Поэтому вскоре она отправляется вместе со своим братом в путешествие по уральским степям. Случайно свернув с основного маршрута, они натыкаются на кочующий цыганский табор. Прекрасно зная, что эти гордые самобытные люди не очень приветствуют возле себя чужаков, и уж тем более не любят, когда их фотографируют, Ляля пытается заслужить их доверие, хотя это сделать совсем не просто.

Но тут к фотографу приходит уверенность и осознание того, что наконец-то она нашла то, что искала всю жизнь. Здесь, в уральских степях, она догнала то, к чему так безудержно стремилась и поняла, что именно затрагивало потаенные струны ее души. Снимая цыган, Ляля была настойчива в своем желании понять их образ жизни, прославить его и донести до всех остальных. Она все фотографировала и фотографировала, и цыгане отступили перед ее настойчивостью, позволив незнакомой женщине, так внезапно ворвавшейся в их по-своему размеренную жизнь, со своим бытом и укладом, делать свое дело. Своей внешностью и одержимостью она была близка цыганам, их свободолюбивому духу и они позволили ей войти в свой мир и оставаться в нем на долгие годы. Весь последующий период Кузнецова, со скрупулезной тщательностью, исследовала и фиксировала многогранный и неповторимый мир людей, которые так похожи на нее. Через свое внутреннее мировосприятие, она отображала окружающую действительность. Со свойственной ее душе поэзией, воспевающей свободу, гордость и страдания, она создавала свою именную, легкоузнаваемую среди множества других, цыганскую серию, прославившую ее на весь мир. «Когда говорят, что я воспеваю вольную жизнь цыган или что-то в этом роде, я думаю: фотография, которую делает человек, — это отчасти его автопортрет. Когда я освоила фотоаппарат, узнала, как проявляется пленка, как это все печатается, я начала искать кадры, созвучные моему сердцу. Естественно, ни за какие права цыган я не боролась, я просто понимала, что в нашем обществе они лишены очень многих прав. В большинстве своем это люди, которые идут к горизонту, а этот горизонт уходит от них», – так охарактеризовала в интервью «Русскому репортеру» Ляля Кузнецова свое видение цыган и их видение ее.

Фотограф без отдыха носилась за ними тридцать лет своей взрослой жизни, снимая цыган в Туркменистане, на Волге, в Казахстане, в степях под Одессой и Узбекистане. И каждый раз, поражаясь тому, как эти люди могут раствориться и приобщиться к окружающей их действительности, оставаясь при этом пришлыми и непонятными чужаками, для тех народов, рядом с которыми живут. Может потому, что примеряя на себя облик соседей, они все же, остаются неповторимыми и самобытными, отличающимися своей живостью и естественностью. Свои многолетние наблюдения она позже выразила такими словами: «…Среди католиков цыгане — католики, среди русских — православные, в исламских странах они — мусульмане. И когда цыгана спрашивают, какой он веры, он говорит: «А какой тебе надо?» То есть это люди, которые ассимилируются там, где оседают, где начинают жить. Но вот, например, туркменки носят просто косу: они картонку, что ли, подкладывают, оборачивают косу вокруг и надевают на голову обыкновенный платок с набивкой. И у них очень мало вышивки на платье и на штанишках под платьем. И платье, как правило, однотонное. А посмотрите, что цыгане белужди придумали. Там у них бабушки 80-летние, как бабочки, летают, в этой деревне. Они вышивают короны, а поверх короны свисает целое одеяние. Естественно, они пользуются теми тканями, которые делают сегодня, они покупают их в магазине. Но то, что они создают своими руками, — это удивительные платья, уникальные узоры, придуманные ими самими. Девочки с пяти лет обучаются вышивке. И платья у них не однотонные, а с мелким рисунком, и это такая гармония! У меня есть цветные фотографии: она с кетменем в поле, а на ней — такое вот одеяние».

Кузнецова с безграничным энтузиазмом отправлялась на каждую новую встречу с людьми, которых по-настоящему считала родственными по духу. Фотограф безоговорочно принимала их образ жизни и их древнее как мир единение с Природой. Интуитивно отыскивая в многоликой и разношерстной толпе именно «своих» цыган, она без предубеждений и ложной боязни, полагаясь только на собственное пристальное наблюдение и свежесть восприятия, давала им возможность проявить самим себя такими, какими они хотели себя увидеть. Поэтому образы, замершие на ее снимках отличаются непосредственностью и реальностью, взятой из неприукрашенной и неотретушированной жизни. Персонажи, изображенные на них выгладят то шутниками, то хвастунами. Иногда серьезными, а иногда неприступными и замкнутыми. Из ее воспоминаний о работе среди цыган: «…Меня всегда возил туда мой брат, ныне уже покойный, на своей машине. Разное бывало, бывали и неприятные ситуации. Но я считаю, что в нашем обществе, таком вроде бы защищенном, я тоже не защищена. Я как раз в городе больше боюсь работать с камерой, чем среди цыган. Туда я прихожу — и надо мной уже опека какая-то. Они меня как гостью уже встречают».

Работа Ляли как фотографа позволяла ей запечатлеть не только людей. С поразительным совершенством ей удавалось фотографировать и пространство, в котором находились те, кого Кузнецова снимала. Не важно, где располагались ее герои. Отводила ли она им место в верхнем или нижнем углу снимка, удаляла или приближала к зрителю, они, тем не менее, всегда находились в самом удачном месте кадра. А за кадром, оставаясь незримой, ей всегда удавалось напомнить о себе, о своем присутствии. За легкостью и воздушностью ее фотографий трудно рассмотреть то колоссальное напряжение и количество затраченных усилий, которое отдал фотограф на создание подобных шедевров. Комментируя одну из своих фотографий, Ляля скажет следующее: «Вы обратите внимание на ее лицо. Энергетически очень мощное. Но сзади пустой двор, она сидит с музыкальным инструментом, на котором там играют только мужчины… Вокруг нее все опустевшее, она одна. То есть это — ее одиночество».

Каждая из цыганских серий способна рассказать целое многотомное повествование об их жизни и быте, о привычках и традициях, об их любви и привязанности, об их стремлениях и разочарованиях. Фотографии Ляли Кузнецовой сняты в черно-белом формате, благодаря чему, сцены из цыганской жизни не выглядят на них этнографическими зарисовками и данью современной моде на экзотику. Среди ее работ мало портретов. В основном она фиксирует сцены из повседневной жизни. Вот цыгане пляшут, а здесь они разделывают огромным ножом тушу. Тут носят воду, а уже на следующем кадре – хвастаются своим богатством — павлином. Низкая линия горизонта, постоянно открывающая перед зрителем бескрайние равнинные просторы, превращают каждую сцену в отрывок из эпоса, повествующего о беспредельности и бесприютности мира. Равно как и о тех, кто имеет об этом подлинное представление.

Разглядывая фотографии Ляли Кузнецовой, мы помимоволи следуем за цыганами, разделяя все тяготы их кочевой жизни, живем в их пронизанных ветрами шатрах, задыхаемся на пыльных задворках больших городов. Но также вместе с ними радуемся появившейся возможности отдохнуть, посидеть в кругу близких людей, посмеяться от всей души или беззаботно пуститься в веселый пляс.

Цыганский цикл фотографий Ляли Кузнецовой сменяют фотографии узбеков, татар, туркменов, бродячих артистов. В общем, всех тех аутсайдеров, которых сама судьба держит вдали от больших дорог, не пуская их в жизнь обычных людей. А жизнь простых и понятных обывателей, оберегает от вмешательства бродяг. И, тем не менее, Ляле Кузнецовой очень мастерски удается передать огромную человечность и трогательность своих персонажей. Волнительная незащищенность перед жизнью, которой так насыщены работы Кузнецовой, не дают нам забыть ее фотографии. И они снова и снова возвращаются в нашу действительность, обогащая ее знаниями, состраданием, человечностью и неутомимыми стремлениями. Ее снимки, не смотря на всю их реалистичность, все же нельзя назвать просто репортажными. Для этого в них слишком много свободы и одиночества. Эта вечная тема яростно пронизывает все фотографии, созданные Лялей Кузнецовой. Она разворачивается, пренебрегая временем, бытом, конкретными людьми и их именами.

Но на сегодня, по словам самого фотографа «цыганская» тема для нее закрыта. После издания альбома о жизни цыган в Америке, Англии, Франции и Германии, Ляля Кузнецова сама почувствовала, что эта тема для исчерпала себя, во всяком случае для нее, и она готова приступить к новой. И вот уже более двух лет она занимается фотографированием бухарских евреев. Однажды, много лет назад, случайно попав на их праздник по случаю 150-летия Махалы (Махалой бухарские евреи называют квартал, где они проживают в Самарканде), она была поражена их самобытностью, традициями, песнями, костюмами и кухней, которая представляла собой традиционную еврейскую еду, но немножко с азиатским уклоном. Такую же по-восточному пряную смесь представляли собой и одежда, и язык, на котором общались бухарские евреи. Они свободно объяснялись на иврите, перемешанном с таджикским. Праздник, как и сам самобытный народ, произвели на фотографа неизгладимое впечатление и остались глубоко внутри ее творческой и восприимчивой ко всему новому души. Теперь же, по прошествии многих лет, Ляля Кузнецова решила вернуться и в Самарканд и к бухарским евреям. Хотя с тех пор претерпели изменения и сам Самарканд, и Махала. Впрочем, и евреев осталась там не так уж и много. Но все же Кузнецова не сдается. Она знакомится с людьми, снимает их в раскрепощенной домашней обстановке. Она общается с раввином, ходит в синагогу, слушает молитвы и как можно больше пытается узнать о культуре и традициях того народа, о котором собирается снимать фотоэпопею. По обыкновению, она пытается органично раствориться в своей работе, вобрать ее в себя, стать неотделимым целым со всем, что ее окружает в дне сегодняшнем. Не смотря на трудности, иногда неприятие и непонимание, фотограф снова и снова стремиться вернуться туда, потому что верит, что за новым жизненным поворотом ее ожидает начало нового пути.