Скалы сами по себе внушают благоговение своей первобытной дикостью, опасностью и неприступностью.
На многих скалах встречаются сооружения – небольшие домики из камня, как на первом фото.
Служили они дозорными вышками, либо обиталищем монахов-отшельников, если рядом находился монастырь.

Наконец, после долгой езды по горным серпантинам, открылась долина, в которой расположена деревня и монастырский комплекс Алчи.

При нашем появлении на территории монастыря монахи зажигали ритуальные светильники с ароматным маслом.

Традиционно основание монастыря Алчи связывают с великим Ринчен Санпо (958 - 1055 гг.), который также основал Ламаюру, Ванла, Мангъю и Сумда. В десятом веке, тибетский царь Еше Од из Гуге, решительно встал на стороны буддизма и отправил 21 учёного для распространения дхармы в регионе. Из них выжили только двое, одним из них был тибетец Ринчен Санпо, который успешно распространял дхарму в Ладакхе, Химачал-Прадеше и Сиккиме. Он также посещал Непал, Бутан и Тибет. Санпо получил титул «Лоцава», то есть «Великий переводчик»; считается, что он основал 108 монастырей в Трансгималаях.
Практически все из этих монастырей давно уничтожены, остался один Алчи.
Долгое время монастырь жил на основе самоуправления и формально не входил не в одну из школ, но позже был взят под покровительство школой Кадампа.
Когда влияние монастыря упало, он был подчинён школой Гэлуг, многие монастыри в регионе попали под влияние Гелуг, хотя Ламаюру стал Дрикунг.
В XV веке ритуалы в Алчи проводить перестали, а управлять им стали из Ликир-гонпы.
Комплекс состоит из трех основных святилищ: Дукханг (Зал Собраний), Сумцег и Храм Манджушри, они датируются началом 12 - началом 13 века н.э. Ступы также играют важную роль.
Кроме того, есть ещё два храма, Храм переводчика, то есть «Лоцава Лакханг» и новый храм «Лакханг Сома».

Правила, касающиеся фотографирования, здесь более строгие, чем в предыдущих монастырях, поэтому  поснимать получилось не так много. Одной из достопримечательностей данного места является скульптура Авалокитешвары с характерной распальцовкой на четырех руках.
Две руки призывают к смирению, но дополнительные 4 головы, предпоследняя из которых – злющий демон-охранитель, показывают, что очень непростой персонаж этот самый Авалокитешвара.
Количество денег и всевозможных даров у подножия статуи это косвенным образом подтверждает.

К величайшему сожалению, лимит времени и очень низкая освещенность этого весьма интересного места не позволила поэкспериментировать со съемкой гобеленов и фресок, которые здесь едва видны на заднем плане.
Это, наверное, самые главные ценности монастыря. Вообще, одна из особенностей тибетского уклада жизни это то, что здесь не спешат демонстрировать то, что имеет настоящую ценность.
Человеку с европейским менталитетом трудно привыкнуть к этому сразу.
Подобно этому и красота тибетской деревни, окружающей монастырь и спрятанной среди скал какая-то особенная, спрятанная от посторонних глаз и не стремящаяся на них попадаться.

Дальнейший путь в Ламаюру лежал через уникальную и своеобразную местность Moonland, что в переводе значит «Лунная земля».
Место действительно очень красивое, прямо таки чарующее и действительно сильно напоминает инопланетный пейзаж.
Не знаю, то ли пересидели мы в машинах, то ли с освещением не заладилось, но результаты первой съемки оказались более чем скромными, если не сказать разочаровывающими.
Только чтобы не нарушать целостности повествования, выкладываю их здесь.

Из-за постоянных остановок для съемки лунной земли в долину Ламаюру приехали уже на закате, когда лучи заходящего солнца, пробиваясь из-за гор, высвечивали ландшафт.

В гостиницу при монастыре Ламаюру прибыли уже под вечер.
Прямо у входа нас встречали несколько лам и работников.
После заезда выдали ключ от номера со свастикой.
Свастика здесь – символ монастыря, присутствует даже на туристических путеводителях и в рекламе.

Хоть это и не первая ночная съемка, в очередной раз убедился в необходимости поиска индивидуального подхода к работе в каждом конкретном случае.
В данном – ночь была безлунной, объекты на земле пока подсвечены, а над всем этим стоял звездный купол, который, пусть и медленно, но непрерывно двигался.
В ночной съемке, выбирая время экспонирования, постоянно ищешь компромисс.
Длинная выдержка, в этом случае, – около минуты и больше, - хорошо получаются объекты на земле, но видно движение небесных тел.
Подбираешь выдержку, чтобы звезды на ночном небосклоне получились реалистично, пропадает земля.
Хочешь, чтобы вместе со звездами на небе проработались туманности, снова экспериментируешь.
За всем этим экспериментаторством незаметно подошло время отключать электричество.
Вся долина резко погружается во мрак, ощущения, когда смотришь на это с высокой точки, непередаваемые.
Над тобой лишь купол, усыпанный как алмазами, сверкающими звездами и туманностями.

Кажется, что протянув руку, сможешь коснуться Вселенной.
Съемка звездного неба после полуночи в полном мраке под светом одних лишь звезд это что-то запредельное, уже ради только этого одного стоило ехать, только надо вытерпеть сильный пронизывающий ветер на съемке.