Танец ЦАМ. Часть 2: Очищение.

Религия Бон, древнейшая форма гималайского язычества, была, бесспорно, доминирующей в Тибете до прихода буддизма. Само слово «бон» происходит от юн-друн-ги-бон, что означает «проговаривать магические заклинания», или «повторять секретные формулы». Проговаривание мистических формул было одной из основных отличительных особенностей бон, и это же самое можно сказать в отношении поздней религии. И действительно, образ заклинателя духов природы, танцующего священный танец, поющего заклинания и размахивающего магическим кинжалом пурбу, является одним из центральных не только в бон, но и в раннебуддийских тибетских мифах. Предполагают, что даже название и религии и самого Тибета происходят из одного источника. Слова «бон» и «Бот» (самоназвание Тибета, Бот, Бхота) даже в некотором роде созвучны. Но независимо от того, происходят ли эти слова из общего источника или нет, Тибет без бон невозможно представить – так же, как и бон без Тибета. Индийское название Тибета звучало как Бхота, что является санскритским эквивалентом слова Бот. Пришедший на смену бон буддизм сильно повлиял на характер религии. Под влиянием его идеологии изменилось также и мировоззрение самих тибетцев, да и ход истории всей страны в целом. Но и религия бон, в свою очередь, ощутимо влияла на буддизм. Она трансформировалась сама и сумела трансформировать буддизм.

В чем же была суть древней религии бон? Как и в любой другой изначальной религии мира, в религии бон ясно прослеживается связь с природными явлениями. Люди, живущие в необычайно суровом и непредсказуемом климате Тибета и не имеющие возможности что-либо изменить в окружающем их мире, отождествляли все, что их окружало со своенравными и враждебными духами, которых они не видели, но которых, как они полагали, можно было контролировать только с помощью оккультного мастерства. Мировосприятие бонцев населяло духами любые места, в особенности озера и горы, скалы и пещеры. Духи были повсюду: одни скрывались глубоко под землей, другие парили высоко в небе. Существовало множество разновидностей этих духов: джиг охраняли занимаемую территорию; цан были похожи на озорных гномов, которые лазали по скалам и жили в пещерах; мрачный и ужасающий сабдаг обитал в нижнем мире и злобно преследовал тех, кто нарушал его покой, копая землю.

Большинство бонских духов были враждебны человеку и имели ярко выраженные черты демонов дре. Но были также и духи, которых можно было задобрить или победить. Они превращались в благодетелей и защитников и рассматривались после этого как боги – лха.

Совершенно естественно, что между двумя этими воинствами – богами и демонами разворачивалась нескончаемая борьба; человеку же оставалось осмотрительно использовать противостояние этих сил себе во благо. Умилостивлять одних духов и подчинять других должен был шаман, бон-по. Религия бон часто неверно описывается как сочетание шаманистических верований, фетишизма и демонологии. Священнослужитель бона являлся магом и некромантом, в практику которого входило пение магических заклинаний. Он исполнял непонятные для непосвященных танцы и бесстрашно вступал в схватки с невидимыми демонами, окружавшими его. Хотя, по представлениям тибетцев, существовали целые легионы богов и демонов, но все же наиболее могущественными из них были «белый бог неба», «черная богиня земли», «красный тигр» и «неистовый дракон». Среди множества разнообразных божеств особый интерес представляет «синий бог неба», описываемый как «неизменное небо». Его появление связано с представлениями древних людей о небесах, как о чем-то незыблемом.

Верховным божеством в бон считался Небесный Наставник, позже он стал отождествляться с великим богом-йогином буддизма Махаяны – Самантабхадрой. Легенды и предания бон говорят о бонских небесах, которым поклоняются, и достижение которых после смерти является высшей целью. Достижение небес в действительности означало обретение прекрасного тела и вечной жизни и счастья еще при жизни. Люди всю свою жизнь мечтали о достижении небес и в конце нее стремились предпринять «внезапный прорыв» в царство вечного счастья.

Бонские религиозные мероприятия имели весьма сложную структуру. Они состояли не только из «произнесения заклинаний», но включали также различные ритуалы, танцы и жертвоприношения. И естественно, эти мероприятия требовали присутствия специальных священнослужителей. Ю.Н. Рерих так писал о боне: «Бон – сложное учение, в котором древние шаманистские представления горной Азии совмещаются с поверьями и обычаями населения северо-западной Индии. Существуют два течения в религии бон: первое отличается поклонением силам природы и сопровождается ритуалами шаманизма, некромантией и иногда жертвоприношениями (ныне вместо людей в жертву приносят овец, коз, а также изображения святых); второе представляет собой реформированный бон, или бон, приспособившийся к буддизму».

Итак, две религии развивались, влияя, видоизменяя, и дополняя друг друга. Обилие гневных духов в боне перенеслось и на буддийский пантеон. Тут также возникает несколько классов грозных и грозно-спокойных богов. Пантеоны гневных богов обеих религиях очень схожи. Найти различие в их изображении нелегко даже специалисту. Даже буддийская мистерия Цам (явление гневных богов, символически уничтожающих те силы, что препятствуют людям идти путем Просветления) чрезвычайно похожа на ритуалы бон: под грохот барабанов и рев труб ламы кружатся в огромных масках гневных богов (маски превышают размеры головы вдвое, а то и вчетверо!). В тибетском буддизме широко используются атрибуты из человеческих костей (духовые инструменты, чаши из черепов) – и это может объясняться как влиянием шиваизма, так и заимствованием из бона, где кровавые жертвоприношения животных практиковались очень долго. Ритуальный бонский кинжал пурбу стал атрибутом Хаягривы и других буддийских божеств. Подобные примеры можно приводить долго.

Не менее интересна судьба бон как религии и в дальнейшем. Это один из уникальнейших феноменов в истории человеческой культуры. Из-за неприятия буддизмом насилия и агрессии даже великий царь Тибета Трисонг Дэцен говорил о необходимости поддержания обеих религий. Это при том, что именно благодаря ему, буддизм окончательно утвердился в Стране Снегов. Поэтому Бон, как религия, не враждовал с буддизмом. Трансформация одной религии в другую происходила мирно и без кровопролития. В связи с этим, хочется вспомнить еще один случай, известный истории и подчеркивающий неагрессивность и смирение проповедуемое буддистами. Александра Македонского и его солдат в период завоевания Индии удивляло то, что крестьяне, работавшие на полях вблизи мест, где шли битвы, и жители городов, подвергавшихся штурму греческими войсками, совершенно безразлично относились к военным событиям, продолжая заниматься своими делами.

И лишь позже, греческие завоеватели, ознакомившись с учением Будды, возникшим в Северной Индии в середине I тысячелетия до н.э. поняли, что это поведение не было странным, что оно продиктовано идеей буддизма (идущей еще от древнего культа Вишну) о том, что человек не должен делать зла, не должен вредить никакой жизни и должен воздерживаться от насилия.

«Я не стремлюсь к смерти, я не стремлюсь к жизни... я сознательно и бодро ожидаю, пока придет мой час» (Будда).

Итак, через краткое познание двух религий, мы и подошли собственно к самому танцу Цам. Считается, что Цам возник и развился в Тибете, и связан с тантрийской системой буддизма и ламаизма. Традиция приписывает идею исполнения первых священных танцев в масках богов Гуру Падма Самбхаве – великому деятелю буддийской веры, при сооружении монастыря Самьяй в VIII веке. Якобы тогда этот торжественный обряд богослужения помог великому Учителю, главе секты красношапочников победить сопротивление местной религии бон-по. Предполагается происхождение этих танцев из Индии, где в древности особые актеры в масках и одеждах богов танцевали и вели диалоги на языке богов, демонов и людей. Хотя, исходя из всего вышеизложенного, становится понятным, что священные танцы пришли в тибетский буддизм из традиции Бон и были всего лишь усовершенствованы Гуру Падмасамбхавой. Он передал ученикам и, соответственно, всей ветви Ньингма, свое собственное видение движений божеств.

Позже, Великий Пятый Далай-лама, известный своими глубокими медитативными переживаниями, систематизировал ряд танцев, в частности Чам Херуки и Ваджрасаттвы, в тексте Чам Йиг (Священном Тексте о Танцах), который входит в собрание его трудов. Текст Чам Йиг, составленный Пятым Далай-ламой, считается наиболее авторитетным текстом по танцам. Позже, для сохранения традиций особых танцев, исполняемых в разных монастырях, был составлен малый Чам Йиг.

В постраничном комментарии к танцам, относящимся к Гу Тор (т.е. ритуалу предновогоднего бросания Торма) описаны все танцы Чам, связанные с божеством Шинджеем или Ямой, и его свитой. Это гневное проявление Джамб-янга, Будды Мудрости (Манджушри на санскрите), который также появляется в форме Яма Шинджей Шей. Его также называют Владыкой Смерти. Текст был составлен советом монастыря во времена Седьмого Далай-ламы, Келсанга Гьяцо, специально в качестве руководства для учителей. В результате, наследие монашеского танца сохранилось в каждой традиции как широко применяемая составляющая практики монастырской жизни, хотя монахинь, видимо, исключили из состава исполнителей ритуальных танцев.

Известно, что в монастырях хранились специальные руководства на тибетском языке по обряду священных танцев и были ламы-тантрины высокого посвящения, руководившие всей церемонией богослужения и постановкой собственно танцев и пантомимы. Они строго, неукоснительно придерживались существующего канона. При крупных монастырях имелись художники, владевшие иконописным мастерством (изображали богов на ткани – танка), они же могли изготовлять маски богов, людей, животных , птиц для Цама. Там же трудились мастера по пошиву разнообразных и сложных костюмов для персонажей мистерии и мастеровые по изготовлению реквизита, бутафории.

Многие исследователи Центральной Азии – путешественники, ученые, наблюдавшие в свое время представления Цам при монастырях Тибета, Монголии, Бурятии, проявили большой интерес к этому самобытному явлению. В своих описаниях Цама, наряду с ярко выраженными эмоциями восхищения, удивления, а иногда и недоумения по поводу увиденного, они оставили и свои размышления, предположения, догадки о происхождения этой мистерии и сущности ее содержания. Они не скрывали того, что им не удалось проникнуть в содержание Цама, что в беседах с ламами все время ощущали тщательно охраняемую от посторонних тайну мистерии. Им передавали информацию, которая лежала на поверхности: имена богов в масках, название атрибутов, одежды и реквизита. Дальше этого объяснения не шли. Как позже написала в одной из своих работ по исследованию Тибета Н.П.Шастина: «Изучить Цам, раскрыть его сущность, понять значение его символов и магических действий невозможно, т.к. учение окутано глубокой тайной. Тибетские книги о Цаме написаны символическими словесными формулами, расшифровать которые может лишь посвященный. Слов этих ни в одном европейско-тибетском словаре не находится». Однако хочется отметить, что за последние десятилетия ведущими европейскими тибетологами сделан огромный шаг на пути познания магического танца Цам. Они издают книги по тибетскому Цаму в соавторстве с бывшими тибетскими ламами, пожелавшими поделиться некоторыми секретами древнего ритуала. И хотя эзотерика все еще имеет место быть, но кое-что уже приоткрывается. Именно благодаря этому мы сегодня имеем возможность дальше изучать фееричный и красочный танец Цам.

Танец Цам не является сам по себе «конечным» ритуалом. Он представляет собой лишь часть, хоть и довольно обширную часть, тантрической практики целостного ритуала. Танец есть дополнением к другим более значимым составляющим. Особый метод позволяет исполнителю представить в танце движения, которые он визуализировал до начала танца и в его процессе, а потому эту сложную форму поклонения способны выполнять лишь немногие исполнтели в каждом поколении, достигшие высоких результатов. Однако, учитывая сегодняшнюю политическую ситуацию в самом Тибете и сложные условия жизни в изгнании, как самих монахов, так и простых тибетцев, сегодня ритуальные танцы исполняют даже еще реже, чем раньше. Многие монастыри просто не в состоянии продолжать эту священную традицию с ее строгими правилами исполнения. В качестве обрядовой церемонии Цам исполнялся в тибетских монастырях в преддверии Нового года.

Известны, кстати, разные жанры и разновидности Цама:

1. разговорный Цам с многочисленными диалогами и импровизациями, актёры-ламы разговаривали со зрителями и вели себя в соответствии с их реакцией;
2. танцевальная пантомима – в ней могли взять участие от 4 до 108(сакральное число в буддизме) человек;
3. сюжетный, т. е. построенный на каком-либо событии из истории буддизма (например, убийство тибетского царя Лангдармы, жившего в VIII в. и известного своими гонениями на буддистов), или героического эпоса о Гэсэре (тиб. Гэсар). Исполняли его только посвящённые монахи, незначительные роли доверялись монастырским послушникам.
4. Цам-монолог, исполняемый одним лицом (таков, например, Цам Миларэпы, посвященный тибетскому монаху-отшельнику и поэту, жившему в XI в.), и т. д. Каждый особый танец обычно исполняют как неотъемлемую часть какого-либо празднования или церемонии.

Разные монастыри предпочитали Цам какого-либо одного жанра и разыгрывали его из года в год, сохраняя реквизит и закрепив за ламами-актерами определенные роли. Но при всем различии и особенности танцев, все же можно проследить и что-то общее между ними. Например, общими были главные сцены мистерии. В которые, в обязательном порядке входили:

1. танец с мечами в исполнении мирян;
2. танец черных шапок, с участием 13, 17, 21 или 23 танцоров;
3. танец с барабанами;
4. танец читипати, «хранителей кладбищ»;
5. танец зверей – птиц, иногда вороны, как мудрого пресказателя, оленя, олицетворяющего красоту среди животных, яка, символ силы и упорства и льва, как короля диких животных;
6. танец стражей сторон света, в котором участвуют 4 или 8 человек.

Также общими были и действующие лица Цама. Это и быкоголовый Чойчжал (Эрлик-Хан), Махакала, Жамсаран, Белый Старец и докшиты – гневные защитники веры. Неизменным оставался и порядок выхода масок, их число, точность костюмировки и атрибутов, которые используются персонажами. Общим у всех танцев есть и окончание. Все танцы заканчиваются умерщвлением линга. В разных монастырях его изготовляют по разному. Иногда его рисуют на бумаге или делают из теста. Бумажное изображение сжигают, а фигуру из теста рассекают на 7, 9 или 13 частей, как жертвенное животное. Линг есть олицетворением Ландармы или его сподвижника Машанги.

Священный танец, который среди мирян известен как «Танец лам», а молодыми монахами называется Гар Чам, часто относят к тайным тантрическим практикам. Зачастую, его понимают неправильно, даже в самом тибетском обществе. Если говорить точно, то в случае каждого конкретного танца следует использовать либо слово Гар, либо слово Чам. Спокойные умиротворенные танцы, исполняемые чаще всего стилизованными движениями рук, называют Гар. Гневные энергичные танцы, построенные на движении ног, называют Чам.

Например, танец Калачакры называют Калачакра Гар, так как его исполняют в спокойной манере с использованием сложной цепочки особых мудр (символических движений рук). Энергичные же танцы в масках, изображающих гневные божества, в основном, попадают в категорию Чам. Так как эзотерическая тантрическая традиция связана с очень сильной энергетикой, и Гар, и Чам соотносят с функцией приумножения. Существуют четыре типа воздействия тантры: умиротворяющее, гневное, усмиряющее (влияние на других) и приумножающее. Умиротворение выражается в гармонизирующих и спокойных действиях. Истинной мотивацией, стоящей за гневным действием является альтруистическое устремление к Просветлению (Бодхичитта), а гневное внешнее проявление принимают для того, чтобы преодолеть негативное неблаготворное воздействие. Функция усмирения связана с наделением силой или посвящением, которое передается посредством ритуала от учителя к ученику. Функция приумножения связана с накоплением заслуг и продлением жизни.

Эффект приумножения выражается во многих аспектах, и один из них – танец. Первый танец, которому обучают в монастырях молодых монахов, является Ша-нак, что в дословном переводе означает «танец Черных Шапок». Этот танец исполняют в одежде с широкими треугольными рукавами и высоком богато украшенном головном уборе с широкими полями. В зависимости от обстоятельств, танец служит разным целям. Например, на празднике Махакалы, Ша-нак в течение целого дня исполняется 21 монахом как подготовительный танец для очищения местности, устранения препятствий и обеспечения благоприятной атмосферы во время последующих двух недель ритуалов. Развевающийся костюм исполнителя Ша-нак, напоминающий о традиционном костюме практика тантры, а также об истории монаха Лхалунга Пал Дора, который в девятом веке героически убил антибуддистского правителя Ланг Дхарму, спрятав лук и стрелы в рукавах своих одежд, производит на зрителей завораживающее впечатление, а от исполнителя требует особого мастерства в движениях.

После того как молодые монахи запомнили и отработали движения Ша-нак и других танцев, им предлагается «преподнести их на экзамене» своим учителям. Каждый год перед Лосаром, тибетским новым годом, который празднуют между десятым и одиннадцатым месяцев по тибетскому календарю (примерно декабрь – февраль), каждый молодой монах сдает экзамен по ритуальному танцу. Так как каждый танец поделен на части, монахи исполняют ту роль, которую они изучали. Кроме самих монахов, исполняющих танцы, в представлении участвуют двенадцать барабанщиков и один Умзе (мастер пения), два музыканта с длинными трубами (дуг-чен), два с короткими трубами (гья-линг) и два с трубами из костей. За правильным исполнением ритуалов, включая подготовительную медитацию, следит учитель ритуалов (лоб-пон, или ваджра ачарья на санскрите), который занимает одно из высоких положений в монастыре. Интересно то, что монахов на роли назначают не в соответствии с их танцевальными способностями, а исходя из практических соображений. Например, высокого худого монаха могли выбрать на роль Дхармараджи, а невысокого резвого монаха могли поставить на роль оленя (ча-грот). Иногда монахов на главные роли выбирают по жребию, а несколько позже им уже дают необходимые посвящения. В выборе учителя танцев предпочтение порой отдается способностям в пении, нежели в танцах.

______________________________________________________________________________

И немного про фотографирование Мистерий, тут, наверное хочется все-таки поделиться своим опытом - как мне кажется - не самым удачным. Я сейчас рассматриваю - разбираю, отснятое во время фестивалей в Лехе и уже сейчас вижу свои ошибки.
Возможно, кому-либо этот рассказ и пригодится.

Итак, мои основные ошибки при съемке Мистерий:

1. Жадность: поехала и с фотоаппаратом, и с видеокамерой - и просто разрывалась, хотелось и фотографировать, и снимать это все на видеокамеру.  Это, кстати, был мой первый опыт съемки на видеокамеру. В итоге для себя убедилась (ах, какая новость))) - не стоит совмещать, очень разное восприятие через фотоаппарат и камеру. Лучше в рамках одного дня выбирать что-то одно.

2. Неудобная точка съемки. Самые выгодные ракурсы, имхо, при фотосъемке снизу, практически из под ног танцующих. Нельзя сказать, что у присутствующих на фестивале организаторов это вызывает восторг. Плюс очень быстро надо перемещаться, чтобы не мешать танцорам. С последним у меня было не очень хорошо - на мне висело слишком много оборудования. Вывод - боди +1-2 объектива максимум.

3. Не всегда везет с погодой. Например, во время фестиваля Мато Награнг в Монастыре Мато - через 2-3 часа после начала праздника - небо стало свинцовым.

Об остальном - пока думаю...